Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ориджинал: " Блики"

Название:"Блики"
Автор: Esfiry (anahata)
Бета: Al Camiri
Жанр: романc, лирика, психология, и т.д.
Рейтинг: от R до PG-17
Категория: ориджинал
Статус:закончен
Размер: миди
Дисклаймер: под надежной неусыпной охраной)
Главные герои: Игорь, Даня, Никита
От автора: написан по заявке Люпи.
Огромное спасибо моей бете Al Camiri за такую быструю и качественную правку текста.
И хочу еще поблагодарить Рыжую шельму, за моральную поддержку во время написания.
Саммари или что-то вроде этого
.. У Даньки, почему-то, в первый момент, перехватило дыхание от незнакомого голоса, назвавшего его по имени. Что-то было в самом тембре, в интонациях, что бросало в дрожь юного художника. Он поднял взгляд и встретился с карими глазами, смотрящими с теплотой, чуть сверху вниз (встречающий оказался немного выше). Незнакомец протянул руку.
– Привет! Ты, должно быть, и есть Даня. А я Игорь. Тетка велела встретить тебя.

Внимание: запись для комментариев закрыта, если хотите оставить свой отзыв о прочитанном добро пожаловать по ссылке: тут

Глава первая

Глава первая

Монотонный стук колес; проплывающий за окном однообразный пейзаж; небо, затянутое свинцовыми облаками; накрапывающий дождь и…одиночество, что безжалостно зажимает душу в тисках. Пальцы бездумно выводят замысловатые узоры на безразличном к прикосновениям стекле. Зябко и неуютно. Вокруг – сплошь чужие, незнакомые люди – просто попутчики: усталые, угрюмые лица, озабоченные лишь своими проблемами, ни на что более не обращающие внимания.
Впервые он ехал один в незнакомый город. Юноша неожиданно вздрогнул и снова уставился в окно. Листок, опустившийся ему на колени, от резкого движения упал на пол и остался лежать там, белея в неярком свете ламп. Женщина, что сидела напротив, нагнулась и, протянув руку, подняла лист с пола. Он не успел вовремя среагировать, и предотвратить неминуемое. Молодому человеку больше ничего не оставалось, кроме как с ужасом наблюдать перемены в лице своей попутчицы. Женщина побледнела, а ее брови непроизвольно поползли вверх, как только она взглянула на лист – такого она явно не ожидала. Рисунок изображал двух юношей, и, с технической точки зрения, был выполнен безупречно, вот только... Юноши были не просто нарисованы близко стоящими друг к другу – они были запечатлены полуобнаженными, в недвусмысленной позе, страстно целующимися. Женщина, скорчив презрительную гримасу, молча отдала рисунок юному художнику. Мальчишка покраснел до корней отливающих медью волос и, судорожно вырвав злополучный лист из рук обескураженной женщины, снова отвернулся к окну.
Краем уха он услышал возмущенный шепот:
– И тут… эти. Ну что за времена пошли?! Вся молодежь – одни извращенцы!
Сидевшие рядом с ней мужчина и женщина, лишь покачали головами, соглашаясь.
Юноша вжал голову в плечи, сгорая от обиды и стыда. Он надеялся, что завтра поезд пребудет без опоздания, оставалось пережить только эти несколько часов.
Ночь пролетела, как одно мгновенье, а он-то думал, что вряд ли заснет после последнего инцидента. Однако, лишь только коснувшись подушки, юноша, незамедлительно провалился в сон, и когда на утро разлепил глаза, проводник объявил, что до прибытия поезда остается 15 минут. Парень облегченно выдохнул и, быстро собрав свой нехитрый скарб, метнулся к выходу. Еще 10 минут безотчетного страха и смущения – и вот уже в лицо ударило яркое солнце чужого города, а озорник-ветер растрепал и без того почти всегда прибывающие в некоем «художественном» беспорядке темно-рыжие кудри. Яркие синие глаза на миг зажмурились от резкого света так, что пришлось прикрыть их ладонью.
– Даня? – Послышалось откуда-то справа.
У Даньки, почему-то, в первый момент, перехватило дыхание от незнакомого голоса, назвавшего его по имени. Что-то было в самом тембре, в интонациях, что бросало в дрожь юного художника. Он поднял взгляд и встретился с карими глазами, смотрящими с теплотой, чуть сверху вниз (встречающий оказался немного выше). Незнакомец протянул руку.
– Привет! Ты, должно быть, и есть Даня. А я Игорь. Тетка велела встретить тебя.
Немного поколебавшись, Данька все же пожал, протянутую ему руку.
Игорь усмехнулся.
– Ну, раз ты и есть тот самый Даня, то идем.
Парень молча кивнул в ответ. Игорь, взяв часть сумок из рук юноши, быстро зашагал вперед, и только тут Даня позволил себе немного рассмотреть его: высокий, статный, широкоплечий, с идеально прямыми светлыми волосами, собранными назад в небольшой хвостик простой резинкой. Одет он был в самые обычные синие джинсы и белую футболку; руки сильные и загорелые, ладони большие, правильной формы с длинными, гибкими пальцами. От Игоря словно бы исходили волны уверенности и спокойствия. Просто идти с ним рядом – одно это приносило чувство странного умиротворения, успокаивало, снимало большую часть напряжения, не покидающего Даньку за все долгое время его путешествия.
Они вышли из здания вокзала и направились к машине, припаркованной неподалеку. Легкая, маневренная «Хонда» серебристого цвета – машина явно подержанная, но в очень хорошем состоянии. Данька, несильно разбирающийся в машинах, зато прекрасно чувствующий состояния людей, не мог не заметить трепетного отношения Игоря к ней. Блондин, отключив сигнализацию, бережно открыл дверь. Положив пакеты с подарками для тетки на заднее сидение, он вылез из салона и, аккуратно обойдя машину по периметру, открыл багажник. Игорь обернулся на застывшего на тротуаре парня и, усмехнувшись, произнес:
– Чего ты там встал как вкопанный? Иди скорее сюда и давай твой рюкзак. Нам еще нужно по дороге заскочить в супермаркет, купить продуктов. Тетя Катя вечно все забывает. Вот и сегодня о том, что нет продуктов, спохватилась, лишь когда меня за тобой на вокзал посылала.
Данька выдавил из себя некое подобие улыбки и, подойдя ближе, протянул блондину свой небольшой рюкзак.
– И это тоже давай в багажник, – кивнув в сторону прямоугольного, обтянутого черной тканью предмета, предложил Игорь. Он уже было протянул руку, но Данька неожиданно резко отскочил в сторону, отрицательно качая головой и прижимая сверток к себе.
Игорь удивленно посмотрел на странного юношу: голова чуть опущена, тело напряжено, руки судорожно сжимают темную ткань свертка, а из-под длинной кудрявой челки с настороженностью и недоверием сверкают синие глаза.
Блондин хмыкнул:
– Как хочешь, конечно. Если это так для тебя важно, то можешь взять с собой в салон.
На том и сошлись. Тем не менее, внезапно возникшее напряжение, упрямо не желало покидать обоих даже тогда, когда они уселись в салон. Игорь, повернув ключ в замке зажигания, завел мотор, и они тронулись с места. Машина плавно выехала со стоянки и покатилась прочь от вокзала.
За окном калейдоскопом сменялся пейзаж: люди, дома, машины, непрекращающийся гул большого города – все это с непривычки обрушилось бесконечным потоком на неподготовленное к столь суетному бытию сознание. Даньке было не по себе. Молчание в салоне затягивалось, становясь почти невыносимым. Даня, лишь упрямо пялился в окно, все еще прижимая к себе сверток, словно самую великую на свете драгоценность. Игорь то и дело поглядывал на него в зеркало заднего вида, не решаясь заговорить первым.
«Странный парень. Ведет себя, словно дикий звереныш, пойманный в клетку, и глаза у него какие-то неправдоподобно грустные для столь юного возраста» – думал он.
– Тетя Катя говорила, что ты рисуешь, – начал прощупывать почву Игорь, и, сам того не подозревая, сразу же наткнулся на больную тему.
Губы Даньки сжались в узкую полоску, он процедил холодно, не отрывая взгляда от окна:
– Да.
Игорь, однако, не сдавался.
– Хм-м-м, это интересно. Нарисуешь что-нибудь? Очень хочется посмотреть. Или, быть может, у тебя есть готовые рисунки, которые ты хотел бы показать.
– Нет! – Ответ был слишком быстрым и резким. А горящие глаза вперились в зеркало, встретившись с изумленным взглядом водителя так, что, от неожиданности Игорь на мгновение потерял концентрацию. Его руки соскользнули с руля, и машина резко вильнула в сторону. Однако блондин быстро пришел в себя и выправил руль, выравнивая движение. Мальчишка снова уставился в окно, как ни в чем не бывало.
Игорь почувствовал, как внутри него медленно начинает закипать гнев. «Какого черта ты делаешь, малолетний придурок?! Ведь мы могли бы сейчас врезаться в кого-нибудь!» – раздраженно подумал он, но стоило только Игорю посмотреть на худенькую фигурку этого рыжего недоразумения, свалившегося ему на голову так некстати, как его злоба постепенно начала затихать. На вид Даньке едва ли можно было дать больше 16-17 лет, хотя, по словам тетушки, юному художнику этим летом исполняется 21 год – почти совершеннолетний как-никак. Очень светлая, нежная и бледная кожа, едва видимые веснушки на носу и чуть высыпавшие на щеках, тонкие черты лица, хрупкая, несколько угловатая фигура, присущая разве что подросткам. Парень, видимо, совсем не занимался спортом да и на улице бывал не часто – эдакое комнатное растение. Ну да ничего: если удастся подобрать к нему ключик, то все поправимо.
Накануне приезда Даньки у Игоря состоялся странный разговор с тетей Катей. Державшаяся по-обыкновению особняком от постояльцев, которых летом пускала пожить к себе на квартиру, женщина внезапно разоткровенничалась.
– Игорь, – позвала она его как-то вечером тихим голосом.
Блондин, едва скрывшийся уже за дверью с бутылкой йогурта, резко остановился и удивленно воззрился на свою хозяйку. Невысокая, плотненькая женщина сидела за кухонным столом и нервно теребила край своего фартука. Она смотрела куда угодно, только не на Игоря, а затем, вздохнув, все так же избегая встретиться с ним взглядом, продолжила:
– Знаю, что мы не очень ладили… поначалу, – юноша тут же напрягся, ожидая очередной головомойки, но ее не последовало, – теперь все это в прошлом. Но дело даже не в этом. Пожалуйста, сядь и выслушай. У меня к тебе просьба, Игорь.
Тетя Катя очень выразительно посмотрела ему в глаза. Это было так неожиданно, что Игорь, совсем не понимая, что происходит, медленно сел на табуретку напротив взволнованной женщины.
– Завтра ко мне приедет племянник на летние каникулы, – начала она, – его зовут Даня. Он почти твой ровесник и всегда был несколько необщительным, а тут, вдруг, вообще закрылся ото всех. Моя сестра очень переживает по этому поводу. Данька никуда практически не выходит, ни с кем не общается, и в последнее время целыми днями сидит за компьютером или рисует. Что он рисует и чем занимается, одному Богу известно. Сестра пробовала поговорить с ним начистоту, но ничего не получается – Данька молчит, как партизан. Они даже к психологу его водили. Тот порекомендовал мальчику сменить обстановку. Вот сестра и отправила его сюда, ко мне в надежде, что здесь он сможет хоть немного развеяться, завести себе друзей. Он пробудет тут около двух недель.
– Ну, а причем здесь я? – с нескрываемым недоумением в голосе произнес Игорь, впрочем, догадываясь, куда клонит тетка.
– Я хотела бы, чтобы ты присмотрел за ним: город показал, развлек как-то. Взамен я прощу тебе долг за комнату за прошлый месяц и не возьму оплаты за следующие два.
«Вот засада! Знает же старая бестия, чем подкупить!» – подумал Игорь, невольно сжав кулаки – вот делать ему больше нечего как со всякими «принцами на горошине» возиться! Все равно ничего не поделаешь, придется согласиться. Деньги, одолженные у отца уже подходили к концу, работа в баре едва-едва позволяла покрыть расходы на еду и подготовительные курсы, так необходимые сейчас, чтобы осенью опять попытаться поступить в театральный – осуществить мечту всей жизни. О продаже машины не могло быть и речи, поскольку она была единственным, что осталось у него в память о матери. Вновь простить деньги у отца, крупного бизнесмена, Игорь не мог да и не хотел. Было одно обстоятельство в жизни юноши, что отдалило его от семьи, сделав практически изгоем. Тетя Катя, которая приютила парня, случайно узнала его тайну, и это чуть не стоило Игорю крыши над головой, но каким-то образом все улеглось. И вот теперь тетка просит его о помощи? Видимо, ситуация действительно критическая, раз это вынудило женщину обратится именно к нему.
Все эти воспоминания пронеслись в голове Игоря в один миг, когда он, припарковавшись на автостоянке около супермаркета, вылез из машины и поставил ее на сигнализацию, а затем еще раз внимательно окинул взглядом парнишку, уже стоявшего на тротуаре, все так же прижимающего свое сокровище к груди.
– Ты и в магазин с этим пойдешь? – саркастически поинтересовался блондин, даже не надеясь на вразумительный ответ.
Данька лишь гордо вскинул подбородок и процедил сквозь зубы:
– Так мы продукты покупать будем или как?
«Как же он меня бесит!» – в сердцах подумалось Игорю.

Глава вторая

Глава вторая

Холодная вода хоть не надолго, но все же принесла столь желанное успокоение. Юноша вцепился пальцами в край раковины, так что кожа на них побелела, а затем поднял взгляд и посмотрел на себя в зеркало: по темным кудрям и бледным щекам вниз стекали прозрачные капли; синие глаза распахнуты, в них уже так явственно сквозила боль и отчаяние. Ну почему все должно быть именно так? Почему только страх, боль и стыд – это все, что он может испытывать? Вместо того, чтобы подружится с человеком, он, кажется, опять сумел вызвать лишь неприязнь своим поведением. Не надо было с ним так резко. Игорь хороший парень – это видно, а он… Но он просто не мог ничего с собой поделать: странное напряжение упорно не желало отпускало. Тошнота противным колючим клубком подступила к горлу. Данька зажмурился, судорожно выдохнул и еще пару раз плеснул водой себе в лицо.
Из комнаты донесся знакомый женский голос:
– Даня, ты скоро? Обед уже готов.
– Да, сейчас. – Он усмехнулся своему отражению: даже голос звучит иначе – приветливо, без тени страха. Хорошо – вот так и надо. Продержаться всего лишь две недели, а затем – домой.
Тетя Катя выглядела вполне здоровой и цветущей. А ведь по рассказам матушки, ее состояние сейчас как раз оставляло желать лучшего: жаркое лето, давление, сильные головные боли, на которые та жаловалась сестре практически при каждом телефонном разговоре – все это вызывало сильное беспокойство и опасение у родных. Вот мать и снарядила Даньку для поездки – все равно целое лето будет в четырех стенах сидеть, а так хоть мир посмотрит.
Он же без каких-либо возражений лишь послушно стал собирать свои вещи. Странный, ведь раньше скандал бы закатил, а тут нет, просто молча согласился. Мать с тревогой в сердце провожала сына. Одно утешало – едет он к родным, и значит, все будет хорошо. А еще грела душу крошечная надежда на то, что доктор окажется прав и, возможно, смена обстановки поможет парню преодолеть свою внезапную закрытость и отчужденность от людей.
Юноша был не так глуп и понимал, что матерью двигало еще беспокойство за него самого, а не только за тетку. Ведь к психологу она его тоже не просто так, от нечего делать, пару недель назад таскала. Дядька, надо сказать, был довольно забавный. Данька усмехнулся, вспоминая: голос мелодичный, спокойный, вкрадчивый, но вот взгляд его выдавал – скучающий и словно бы говорящий: «Ну что, еще один с нежной психикой и подростковыми комплексами? Как же вы меня все достали!» Такое отношение не спрячешь – все на лице у этого важного «дяди» написано. А мама – вот тоже мне женщины! – чуть ли не со слезами на глазах, внимала каждому слову «мудрости» этого почтенного профессора, самого лучшего и уважаемого, как считалось, психолога в их небольшом городе. Но за всем этим красивым фасадом скрывалось слишком много фальши. Ему было плевать на самих людей и их проблемы – ведь это просто работа. Однако поход к психологу не прошел для юноши даром – он тоже кое-чему научился.
Даня вышел к столу уже совершенно другим человеком: не взирая на бурю внутри, на лице его читалось абсолютное спокойствие, даже умиротворение. Игорь, сидящий уже к тому времени за столом, выгнул от удивления бровь, но так ничего и не сказал.
– Даня, наконец-то! – с наигранным недовольством в голосе, произнесла тетка. – А мы уже тебя заждались. Проходи, присаживайся. К твоему приезду я приготовила все твое самое любимое.
«А не слишком ли постаралась?» – язвительно подумал Данька, но похоронил эту мысль, так и не озвучив ее. Это могло бы обидеть ни в чем не повинного человека, поэтому юноша лишь с улыбкой ответил:
– Спасибо, теть Кать.
Данька помедлил и, подняв голову, на секунду встретился с внимательным взглядом темных глаз Игоря, но тут же отвернулся, плюхнувшись на стул по другую сторону стола.
– Ну, вот и славно, – ворковала тетка, вытаскивая из духовки фирменную запеканку и ставя ее в центр стола. – Как ты любишь – с ягодной начинкой.
Данька и тут проглотил подступивший к горлу комок раздражения. «Милая моя тетушка, эту запеканку я любил, когда мне было около шести лет. Тогда нас с матерью сдуру занесло в Ваши края. Прознав о моих кулинарных предпочтениях, Вы, дорогая моя тетушка, готовили мне это блюдо чуть ли не каждый день и поэтому, покинув Вас, я стал ненавидеть запеканку в любом ее виде. Даже запах – и тот стал мне противен», – промелькнуло у него в голове. И вновь вслух юноша произнес только тихое «спасибо» и мужественно взялся за ложку.
Игорь, все это время внимательно наблюдавший за Данькой, под конец уже не сдержался и прыснул.
Тетя Катя и Даня одновременно удивленно воззрились на блондина. Тот всеми силами старался не засмеяться в голос. Данька сразу насторожился и нахохлился, став похожим на взъерошенного рыжего зверька, а тетка, никогда не умевшая держать долго что-то в себе, в том числе возмущение или обиду, сразу же высказалась за обоих:
– Не вижу в этом ничего смешного. Вы ведете себя очень некрасиво, молодой человек. Что забавного вы нашли в том, что я только что рассказывала?
Игорь тут же замахал рукой, одновременно второй вытирая выступившие от смеха слезы.
– Да, нет же, теть Кать, как можно смеяться над такой грустной историей, приключившийся у вас недавно на работе – человек ногу сломал… Нет, я не над этим смеялся просто… просто вспомнил один забавный случай.
– Так ты еще и невнимательно слушал! Ах ты!... – тетка схватила со стула полотенце и шутливо замахнулась на Игоря, на что тот сложил в молитвенном жесте ладони и, сделав скорбную мину при плохой игре, произнес:
– О, прощу прощения, я был не прав, и очень сожалею о содеянном! Теперь я – само внимание и сочувствие!
– Вот актер!
– Стараюсь, – подняв руки ладонями вверх и подмигнув в ответ, широко улыбнулся тот.
Тетка опустила занесенную руку с повисшим вдоль нее полотенцем, и сев рядом на стул, вдруг рассмеялась.
Данька был поражен – он никогда не видел тетю Катю такой радостной и счастливой.
Тетке очень многое пришлось пережить в своей жизни: тяжелая болезнь и смерть мужа; ребенок, родившийся слишком слабым и нежизнеспособным. Она боролась за его жизнь до самого конца, изматывая себя работой, чтобы только собрать необходимые средства на дорогостоящую операцию и лекарства. Но, даже сделав ее вовремя, спасти сынишку она так и не сумела. Тетя Катя очень сильно подорвала в то время свое собственное здоровье, но переехать к сестре отказалась. «У тебя своя семья, а я только обузой буду… Уж как-нибудь сама справлюсь. Дом есть, да и работу хорошую предложили. Не беспокойся за меня, я точно не пропаду», – сказала она тогда своей младшей сестре и осталась одна. С тех пор тетя Катя улыбалась очень редко да и то, лишь когда приезжал Данька. Но чтобы смеяться так заразительно и искренне – это было явлением беспрецедентным.
На смену удивлению внезапно пришла злость и ревность, сдерживать которые было просто невыносимо. Пальцы, сжавшись в кулаки, больно впились ногтями в ладони, голова опустилась сама собой, закрывая густой челкой горящие гневом глаза, а голос дрогнул, когда с губ сорвались слова, холодные, словно лед:
– Спасибо за обед, но я очень устал с дороги и хотел бы немного отдохнуть. Так что я, пожалуй, пойду в свою комнату.
– Конечно… – несколько растерянно произнесла тетя Катя, но тут же спохватилась, – Игорь, покажи, пожалуйста, Дане его комнату. Обратившись к племяннику, она поспешила пояснить:
– Я тут все немного переделала, пока тебя не было. И теперь твоя старая комната принадлежит Игорю. Временно, разумеется. А ты поживешь в соседней, если не возражаешь.
Данька возражал и даже очень возражал, но делать было нечего, оставалось лишь смириться. Он успокаивал себя мыслью о том, что это надолго, всего лишь какие-то две недели.
Тетка жила в загородном доме в двадцати километрах от города, в живописном местечке с лесом и озером неподалеку, а до города было очень удобно и быстро добираться на машине или электричке. К тому же место было не таким шумным и суетным, как если бы она жила в самой столице. Этот особняк построил еще ее муж, когда был здоров. Теперь же, чтобы не сидеть без дела, тетка решила его переделать, видимо, еще и для того, чтобы избавится от гнетущих воспоминаний. Как только Данька приехал, данный факт его весьма удивил, ведь тетя Катя благополучно «забыла» (впрочем, как и всегда бывало в подобных случаях) упомянуть об этом, при разговоре с сестрой по телефону.
На нижних этажах стройка кипела во всю, верх же большей частью был уже закончен. Две комнаты со смежной дверью располагались в западном крыле и одна большая, в которой и жила тетка, – в восточном.
Игорь поднимался по лестнице первым, за ним, будто тень, следовал Данька, взвалив на себя все свои вещи, даже рюкзак – от помощи Игоря он гордо отказался. Блондин лишь пожал плечами и пошел вперед, показывая дорогу. Уже на самом верху, открыв дверь ключом, он повернулся к Даньке и произнес:
– Вот и твоя комната. Располагайся.
Тот бросил в ответ хмурый взгляд из-под кудрявой челки и сделал шаг внутрь. Игорь же еле сдержался, чтобы только не коснутся медных кудрей и не растрепать их во все стороны. Очень смешанные чувства завладели сейчас блондином: с одной стороны, он испытывал явную симпатию к пареньку, но с другой, чувствовал в нем что-то такое, что сбивало его с толку, выводило из себя, заставляя беспричинно злиться.
Данька положил на кровать свои вещи и раздраженно бросил через плече:
– И долго ты собираешься торчать здесь? Я же сказал, что устал и хотел бы наконец-то отдохнуть.
– Да, конечно, ты имеешь законное право на отдых, но хоть для приличия претворился бы чуть более вежливым, чем ты есть на самом деле!
Дверь с шумом захлопнулась перед самым носом Игоря. Данька, слышал как за стеной, глухо отдаваясь от паркета, удаляются шаги блондина, и, прислонившись к двери спиной, медленно сполз вниз. Парень пару минут просто смотрел в пространство перед собой, а после обнял колени руками и, опустив на них кудрявую голову, замер.

***

– Игорь! Игорь, что ты здесь делаешь?
Парень вздрогнул от неожиданности и тут же очнулся. Он не помнил, каким образом оказался на кухне с традиционной бутылкой йогурта в руках. Рядом стояла тетя Катя и обеспокоено смотрела ему прямо в глаза:
– Что-то случилось? Неужели вы уже успели поссориться?
– Да нет, теть Кать, просто Данька Ваш… – Игорь замялся.
– Что? Говори уже!
– Он … странный.
Женщина вздохнула и грустно усмехнулась.
– Именно об этом я и говорила. Три года назад, когда племянник последний раз был здесь, это был совсем другой мальчик – очень жизнерадостный и общительный, полный такого задора, что только глаз да глаз за ним нужен был. Но вот потом…все изменилось… Только, пожалуйста, не отказывай в помощи сразу, очень тебя прошу.
Игорь нахмурил брови и, в задумчивости потерев подбородок, развел руками.
– Теть Кать, я же не психолог, так что многого от меня не ждете.
– Знаю, но ты хоть попытайся, он твой ровесник почти. Быть может, хоть с тобой оттает немного. Но! – Тетка подняла палец вверх, став сразу очень серьезной даже суровой. – Не знакомь его ни с кем из своих, ни в коем случае! Просто покажи город, развлеки, а там видно будет.
Блондин тяжело вздохнул, слегка опустив голову.
– Хорошо.

Глава третья

Глава третья

Наступили выходные. Игорь понимал, что, к несчастью, провести их в свое удовольствие ему не удастся, придется присматривать за тем самым странным парнем – племянником тетушки. И куда, спрашивается, его вести? В голове не было ни одной здравой мысли. Весь остаток вчерашнего вечера и добрую половину ночи он думал над тем, как «развлекать» навязанное ему «сокровище» в облике этого несносного рыжего. А тому хоть бы что! Игорь бросил быстрый взгляд на паренька на заднем сидении, и снедавшее его раздражение само собой испарилось.
Данька по обыкновению, молча, сидел, уставившись в окно с застывшим безразличием на лице. Сердце болезненно дернулось, и мысли Игоря потекли в совершенно другом направлении. «Интересно…» – промелькнуло у него в голове: «Что же с ним могло такого случиться, что стало причиной столь подавленного состояния?»
– Куда мы едем? – вопрос, заданный неожиданно, застал блондина врасплох. Игорь встрепенулся и еще раз взглянул, на застывшего неподвижно юношу, который все так же смотрел в окно, бесстрастно наблюдая за проплывавшим мимо пейзажем.
– Э-э-э, а куда бы ты хотел? Наш город большой, и в нем очень много всего интересного. Я вчера думал с чего бы начать, но, к сожалению, не зная твоих предпочтений, ничего конкретного придумать не смог.
Неожиданно на лице Даньки мелькнула едва уловимая тень, отдаленно напоминающая улыбку.
– Есть здесь где-нибудь поблизости магазин, где продаются солнечные очки?
Вопрос, вроде бы совершенно обыкновенный, заставил Игоря ощутить еще большее удивление и растерянность. Но, быстро справившись со смущением, блондин ответил:
– Да, есть тут один недалеко. Прямо при въезде в город.
– Тогда для начала, едем туда… Солнце слишком яркое. Не люблю такое – глаза режет, – добавил он, выдержав минутную паузу.
Это уже был весьма ощутимый прогресс по сравнению с предыдущими попытками завязать беседу. Однако Игорь не хотел торопить события и спрятал довольную улыбку, слегка наклонив вперед голову. До магазина ехали молча, но то невыносимое напряжение, которое возникло вчера при первой встрече, потихоньку сходило на нет.
Магазинчик был небольшим: из разряда тех придорожных забегаловок, где можно было купить все и вся по сходной цене, начиная от продуктов, и заканчивая прессой и всевозможными бытовыми мелочами. Уже внутри, подойдя к специальному стенду, расположенному слева от входа, Данька очень тщательно и придирчиво стал выбирать себе солнечные очки. Перемерив добрую половину, он все еще не подобрал то, что ему бы понравилось: одни слишком широкие, другие узкие, третьи слишком темные, четвертые наоборот – светлые, пятые вообще сидят как-то не так. Игорь терпел долго, но под конец не выдержав, схватил первые попавшиеся и, одев их Даньке на нос, подтащил, не успевшего опомниться, юношу к зеркалу:
– Вот эти отлично на тебе сидят. Мы их берем, – сказал он, обращаясь к продавщице.
Девушка, очнувшись от первого шока, быстро пробила товар. Данька было попробовал возмутиться, но Игорь, схватив очки и его самого за руку, быстро направился к выходу. Лицо блондина внезапно стало очень бледным, а взгляд беспокойным. Данька проследил за направлением его взгляда и успел заметить высокого брюнета в противоположном конце магазина, во всем черном и с плеером в ушах. Он стоял напротив полки с журналами, держа в руках один из них с изображением красного «Харлея» на обложке, и неспешно перелистывал страницы, мурлыча что-то себе под нос.
– Пошли отсюда скорее, – прошипел Игорь над самым ухом изумленного Даньки. – Нам давно пора ехать, – и добавил после некоторой паузы: – у меня уже есть план, куда мы отправимся дальше.
Данька промолчал и послушно пошел вслед за Игорем. Почему-то, глядя на его широкую спину; на руку, что сильно сдавила запястье; на изменившуюся походку – шаги стали отрывистыми, быстрыми, нервными, юноша вдруг ощутил странную и необъяснимую тревогу, противным клубком свернувшуюся в животе. Страх? Но почему?
Игорь буквально впихнул Даньку в машину, даже не взглянув на него, затем сам запрыгнул на переднее сидение и, не медля ни секунды, завел мотор, резко втопив педаль газа в пол. Машина взревела и сорвалась с места, а спустя пару минут они уже ехали по скоростному шоссе в сторону центра города. Когда злополучный магазин остался далеко позади, Игорь заметно расслабился и сбавил скорость. Данька, насупившись и все еще потирая плечо, болевшее после такого жестокого с ним обращения, спросил:
– Что случилось? Кто это был там, в магазине? Твой знакомый?
Игорь дернулся, но быстро взял себя в руки. Его голос не был привычно спокойным, напряжение вибрировало в каждом звуке:
– Все в порядке – он просто старый знакомый. Тебе не о чем волноваться. Сейчас мы едем в музей, затем в парк – покатаемся на велосипедах; потом, если останется время, можем сходить в кино.
Перспектива почему-то не очень вдохновляла, но Данька ничего на это ни сказал и снова уставился в окно с безразличным видом.
«Тьфу ты черт!» – выругался про себя Игорь, – «Ну надо же было тебе появиться именно сейчас!» Блондин уже очень сожалел о своем недавнем поведении, ведь его подопечный только стал оттаивать, проявлять хоть какой-то интерес к чему-то, что не являлось исключительно частью его внутреннего мира, и вот все опять вернулось на круги своя. Хотя, впрочем, какое ему вообще дело до этого недотроги? Почему он так беспокоится за совершенно чужого ему человека, которого ему просто-напросто навязали? Да еще эта неожиданная встреча в магазине… Столько воспоминаний, о которых совсем не хотелось думать сейчас.
Казалось, день был безнадежно испорчен. Но, несмотря на не слишком успешное начало, он прошел на редкость удачно, так что к концу оба смогли расслабиться настолько, чтобы начать вполне нормально общаться друг с другом.
Первой остановкой был самый большой и знаменитый музей изобразительных искусств, где были собраны сотни картин самых знаменитых художников прошлого. Данька был просто в восторге. Он даже выудил откуда-то припасенные листы бумаги и карандаш и сделал пару набросков больше всего понравившихся произведений. Игорь был поражен, стоило ему только взглянуть на эти наброски.
– Ого, да у тебя настоящий талант! Так четко все нарисовано. Они будто живые, объемные!
Щеки Даньки тут же покрыл густой румянец смущения.
– Да не чем тут восторгаться – обычные наброски.
Но от внимания Игоря не ускользнул блеск в глазах юноши и робкая, но довольная улыбка, которую он всеми силами пытался скрыть. Блондин широко улыбнулся и продолжил:
– Если еще учесть, что оригиналу двести с лишнем лет, а твоим наброскам от силы минут двадцать отроду, то оригинал явно проигрывает более свежей копии.
– Звучит как богохульство, – кашлянув в кулак, и, тем самым, подавив смешок, произнес Данька.
Игорь поднял брови, все еще улыбаясь.
– Разве? А по мне, хоть я и не знаток живописи, твои наброски значительно лучше, свежее этих мрачных, истерзанных временем оригиналов.
Юноша отвернулся.
– Ты мне просто льстишь. Я знаю, что еще очень далек от идеала.
– Знаешь, а ведь идеальных вещей на свете нет. Взять хотя бы картины великих художников – даже они не выглядят таковыми на все сто процентов. С личным идеалом еще сложнее, особенно если гонишься за чьим-то чужим, а не за тем, что живет у тебя в душе.
Данька, задумавшись, лишь промолчал в ответ. Судя по выражению лица, у юного художника были какие-то свои соображения на этот счет, которые он решил оставить при себе.
Следующими пунктами в их списке развлечений значились парк и велосипеды. Вот тут Игорь столкнулся с еще одной проблемой – оказалось, что Данька совершенно не умеет на них кататься. Пришлось потратить кучу времени и сил, чтобы научить юношу для начала хотя бы удерживать равновесие, затем одновременно держать руль и крутить педали. Промучившись с этим несколько часов к ряду, Игорь, наконец, не выдержал – сам сев сзади на багажник и положив руки поверх Данькиных ладоней, держащих руль, строго приказал ему крутить педали.
– Ты должен почувствовать момент равновесия и стараться не поддаваться панике. Да, по всем физическим законам велосипед – конструкция, которая теоретически не способна двигаться, но тут важен настрой и доверие. Если ты боишься, то никогда не сможешь достичь равновесия, баланса, при котором невозможное становится возможным. Сейчас просто доверься мне и почувствуй это. Стоит научиться, и ты уже не забудешь.
Данька мог лишь кивнуть головой в ответ, проглотив подступивший к горлу комок. Мысли путались в голове, руки дрожали, но не от страха, точнее не от страха перед велосипедом. Игорь находился слишком близко, почти вплотную к юноше. Руки блондина обнимали его сзади, а дыхание обжигало чувствительную кожу шеи, отчего она тут же покрывалась мурашками. Собственное дыхание сбивалось, руки дрожали, на лбу и верхней губе выступили холодные капельки пота. Даже если Игорь и заметит его волнение, то наверняка подумает, что это просто вернулся страх перед ездой на велосипеде – какое жалкое оправдание! На душе вновь стало очень скверно и гадко. У самого своего уха он услышал тихий шепот:
– Не бойся, я с тобой и держу тебя. Если мы и упадем, то вместе.
Данька закусил нижнюю губу и, закрыв глаза, на миг откинулся назад на плечо Игоря, сразу ощутив легкое, едва уловимое прикосновение пальцев к своим волосам. Данька тут же отдернул голову. Правая рука блондина мгновенно вернулась в исходное положение, бережно накрыв Данькину дрожащую руку, словно бы успокаивая, прибавляя уверенности и сил.
– Ну что, ты готов? Тогда вперед! – И они поехали. Теперь Данька прочувствовал все до мелочей: каждой клеточкой тела, каждой фиброй души. Два человека, велосипед и дорога – все преобразовалось в единую, совершенную и равновесную систему. Это было невероятно! Асфальт; скорость; шальной ветер в лицо, треплющий волосы, хлещущий по щекам – ощущение легкости, полета, свободы и… счастья. Данька не заметил, как его губы растянулись в улыбке, уже не в той кривой усмешке, но в настоящей, живой улыбке, что становилась все шире и шире, а в глазах вновь заплясали веселые огоньки, как тогда, пару лет назад.
– Спасибо! – проникновенно произнес юноша, как только они остановились, и Игорь слез с велосипеда, безмерно довольный как своим учеником, так и самим собой.
– У тебя отлично все получилось! А теперь давай еще раз, только уже без меня.
Данька удивленно и немного разочарованно посмотрел на своего новоиспеченного учителя.
Игорь тем временем уже залез на другой велосипед и, подмигнув Даньке, произнес:
– Давай наперегонки вон до того столба! Выиграешь ты – проси, что хочешь, ну, а если я одержу победу, то тоже потребую с тебя что-нибудь, согласен?
Тот кивнул, и гонка началась.
Выиграл Данька, точнее Игорь просто поддался ему, затормозив у самого финиша. Это не ускользнуло от наблюдательного взгляда юноши. Тот, несмотря на то, что выиграл, по сути, Игорь «в наказание», потребовал с него компенсацию – исполнение своего желания, но не простого, а с одним условием: желание Данька задумал озвучить лишь перед самым своим отъездом. Игорь же только развел руками в ответ на чудачества своего подопечного, но, смирившись, согласился.
Они ехали домой. Свет от уличных фонарей неровными бликами ложился на красиво очерченный овал лица, плечи, грудь, на несколько секунд выхватывая их из сумрака и затем снова погружая в бархатную тьму. Глаза закрыты, облик, пропитанный умиротворением и покоем – он спал на заднем сидении. Лишь короткий взгляд в зеркало заднего вида, вскользь – образ, кажущийся нереальным, постоянно ускользающим из света в тень. Сердце болезненно дернулось, остановилось и забилось вновь уже с удвоенной силой. Ощущение странного бессилия что-либо изменить – какие дикие мысли! Вдруг, горячая волна, жгучее желание помочь, облегчить боль, сделать счастливым и вытащить, выдернуть, наконец-таки, из сумрака на свет. Но что, если все это повлечет за собой одно лишь разочарование и боль?
Машина плавно подъехала к дому. Игорь выключил мотор и пару минут просто сидел в салоне в полной темноте, скорее ощущая, нежели слыша мерное дыхание спящего на заднем сидении Даньки. Блондин очень медленно вышел из салона и, подойдя к задней двери, замер перед ней, словно бы собираясь с духом, чтобы сделать следующий шаг. Игорь очень бережно вытащил спящего юношу и, легко подхватив его хрупкое тело на руки, направился к дому.
Уже в комнате блондин аккуратно положил свою ношу на кровать, осторожно, чтобы не разбудить, освободил от одежды и укрыл пледом, только затем осмелился выдохнуть и оглядеться. Все вещи уже были разобраны и спрятаны. Но внезапно взгляд, блуждающий по комнате, наткнулся на стол и, опустившись чуть вниз, зацепился за слегка выдвинутый ящик с торчащим в замке ключом. Покачав головой, Игорь двинулся по направлению к столу, с четким намерением закрыть его. Но, подойдя к нему вплотную и нечаянно заглянув внутрь, он остановился, раздираемый противоречивыми чувствами. На дне ящика на светло-сером фоне, чернел тот самый небольшой сверток, с которым Даня ни за что не желал расставаться. Игорь знал, что рыться в чужих вещах нехорошо, что у каждого есть свои собственные секреты, которые тот не хотел бы раскрывать кому попало, даже у него самого такой имелся, но… любопытство и желание хоть чем-то помочь, взяло верх. Игорь достал сверток и развернул. Это был небольшой прямоугольный альбом – вроде бы ничего примечательного или криминального. Однако, открыв его, Игорь на секунду, прикрыл глаза. Рисунки были великолепны с точки зрения техники написания, выполненные с душой, вдохновенно, но на всех них были изображены мужчины в разных недвусмысленных позах, порой таких, что и представить сложно, можно ли все это проделать в реальности. Все картины отличались одной особенностью – на лицах мужчин и некоторых частях их тел, были наложены белые пятна, похожие на светлые блики, мастерски подчеркивая, выделяя одно и полностью скрывая то, что по задумке автора, должно оставаться в «тени».
Игорь медленно сел, на оказавшийся поблизости стул и, все еще не веря своим глазам, продолжил рассматривать рисунки. Затем его взгляд переместился на спящего юношу, и губы сами прошептали слова:
– С самого начала я знал, что ты странный, но я и предположить не мог насколько…

Глава четвертая

Глава четвертая

Солнечные лучи медленно ползли по стенам, потолку, достигли кровати и, коснувшись лица, тут же разбудили юношу. Данька поморщился, недовольно потерся носом о подушку – просыпаться не хотелось. Впервые за несколько дней он смог так хорошо выспаться и отдохнуть. Мысли медленно вернулись к вчерашнему дню и заставили, против воли улыбнуться. Тот день, несмотря на пару напряженных моментов в самом начале, выдался просто замечательным, насыщенным и интересным. Однако его окончание он помнил довольно смутно: только эпизод, когда сел в машину, стоило спине лишь коснуться мягкой спинки сиденья, как он сразу же отключился. Все, что было после, происходило, точно во сне: кто-то очень бережно взял его на руки и куда-то понес. Очнулся он уже утром в своей комнате, в кровати, заботливо укрытый легким пледом.
Юноша потянулся всем телом и медленно открыл глаза. Комната была залита ярким солнечным светом, за окном, прямо напротив подоконника, на ветке жасмина заливалась радостными трелями маленькая пичужка – песня, полная радости, льющейся через край. На душе впервые за долгое время не было страха, стыда, а лишь покой и умиротворение.
Данька сел в кровати, свесив ноги, и огляделся. Он был один. Снова на губах заиграла улыбка. Рука потянулась к одежде, аккуратно висящей на стуле, и тут же замерла, от неожиданно посетившей мысли. Ведь он точно помнил, что вчера не раздевался сам, а это значит… Щеки в миг залила краска. Игорь! Он был в его комнате: спокойствие и негу как ветром с дуло, остатки сонливости тоже. Данька вскочил с кровати и кинулся к ящику письменного стала. Все лежало так, как он оставил: ящик слегка выдвинут; ключ свисает в замке; альбом, завернутый в темную ткань, лежал на самом дне. И все же юношу не покидало странное ощущение, что что-то не так. Игорь был в его комнате. Он сам принес его сюда. Сам раздел. Он… Данька резко выдохнул, стараясь прогнать навязчивые мысли, но руки уже сами потянулись к свертку из темной ткани, и, спустя несколько секунд, юноша, усевшись на подоконник, забыл уже обо всем.
Очнулся он лишь через час, лежа на полу, а рядом валялся лист с очередным творением. Когда взгляд наконец-то сфокусировался на рисунке, то Данька готов был сквозь землю провалиться. Он снова чувствовал себя грязным и испорченным. Не узнать героев рисунка, даже если большую его часть и скрывали блики, было невозможно. Сердце колотилось, точно бешенное – никогда еще его рисунки не были настолько реалистичными, никогда еще Данька не рисовал на них людей из жизни. До этого момента все герои на его рисунках были выдуманными личностями, с которыми он не был знаком, но на этот раз… Это было уже слишком! От одного взгляда на набросок, горячая волна возбуждения накрыла юношу с головой. Хорошо еще, что он сидел на полу, иначе ноги точно бы не выдержали.
Он схватил злополучный лист и тут же смял. Даньку всего трясло, на глаза непроизвольно наворачивались слезы. Почему, ну почему все именно так? Это не нормально. Если об этом узнает Игорь, то… как он будет реагировать тогда? Скорее всего, как и все нормальные люди, как та женщина в поезде – извращенец! Да, именно – он извращенец и ничего больше. Данька сжался на полу комочек, обхватив руками живот и закусив губу, до боли, до крови, всеми силами старался подавить судорожные всхлипы.

***

Мысли все путались, взгляд блуждал и никак не мог сосредоточиться на дороге, руки дрожали – паршивое состояние, особенно когда ведешь машину, выжимая 120 за раз, но Игорь просто никак не мог успокоиться. Эти рисунки, рисунки Даньки все еще стояли перед глазами. «Ну, рисует мальчик, ну специфика есть в рисунках (язык просто не поворачивался назвать эти рисунки – порнухой, поскольку уж слишком профессионально, даже, можно сказать гениально, они были выполнены) и что с того? Почему это тебя так взволновало, а Игорь? Ты и сам не такой уж белый и пушистый, как может показаться. Хочешь помочь ему? А теперь, после того как узнал его тайну, все еще настаиваешь на своем? Но вдруг твоя помощь ему и за даром не нужна? Кто ты ему – так просто гид-экскурсовод на пару недель. Имеешь ли ты хоть какое-то моральное право влезать в его личную жизнь? Тетка просила помочь…», – Игорь усмехнулся своим мыслям. Знала бы она, что творит ее племянничек, и какая ирония во всей этой ситуации.

***

Это был бар, где Игорь работал вот уже полгода, но сейчас он заехал сюда совершенно по другой причине. После разговора с отцом, ему всегда хотелось побыть где-то еще, в не такой жестко формальной обстановке и расслабится. Отец был строг, даже жесток и ужасно консервативен. Всей огромной финансовой корпорацией он управлял железной рукой и не тепел проявления своеволия ни от подчиненных, ни от собственных сыновей. У Игоря еще был младший брат, который в отличие от старшего, во всем подчинился отцу, а потому Макс сейчас учился за границей в самом престижном колледже Соединенных Штатов Америки. Игорь же работал здесь барменом, все еще лелея мечту стать актером, и едва ли сводил концы с концами. Однако он ни о чем не жалел, ведь свобода была дороже. Тем не менее, Игорь никогда не решился бы на этот шаг – пойти против жесткой диктатуры отца в одиночку – ему помогли. Отец до сих пор не мог смириться с выбором сына, но и не хотел отпускать его полностью, ведь в нем все же текла его кровь. И хоть мальчишка и был уже испорчен, но роду, крови, отец Игоря придавал практически столь же большое значение, сколько и корпорации, поэтому старался все же поддерживать связь даже со своим старшим непутевым сыном. Эти поездки к отцу всегда были для Игоря пыткой, но юноша все же смирялся и каждый месяц наведывался к старику. Приятно это было тому или нет, он не знал да и знать не хотел. Это была очередная одна формальность, дань уважения, иллюзия родственных отношений отца и сына. Эти встречи очень сильно изматывали Игоря эмоционально, поскольку больше походили на допрос. Дежурные вопросы и столь же дежурные ответы: никакой теплоты, никакой радости, никакого взаимопонимания – словом, ничего того, что, по логике вещей, связывает людей, делает их родными, близкими. Они с отцом давно уже стали чужими друг другу. Игорю порой даже казалось, что родными-то они никогда не были.
Закончив этот очередной визит вежливости, Игорь, улыбнувшись и попрощавшись с охранником при входе, вышел на улицу, набирая полные легкие свежего воздуха. Стало легче, но не надолго, предстояла еще одна не менее тягостная, но необходимая, встреча.
– Игорь? Что ты здесь делаешь? – Брюнет поднял брови, и тут же его лицо расплылось в лукавой улыбке. – Ни за что не поверю, что ты соскучился, а значит, тебе снова что-то от меня нужно.
Нахмурившись, Игорь твердой походкой подошел к барной стойке, и, плюхнувшись рядом с темноволосым юношей, как обычно одетым во все черное, сразу же, ничего не объясняя, даже не поздоровавшись, холодно произнес:
– Я видел тебя вчера. В магазине неподалеку от шоссе.
– О! – усмехнулся брюнет и картинно, чуть склонил голову, – весьма польщен, что вы соизволили обратить внимание на мою скромную персону.
– Хватит паясничать, Ник! Я к тебе по делу, а не дурака валять.
Улыбка брюнета стала шире, а в зелено-карих глазах зажглись насмешливые искорки. Он поставил локти на стол, сцепив пальцы рук, положил на них голову, и, слегка развернувшись, обратился самим вниманием. Но Игорь слишком хорошо его знал, чтобы понимать, что все это – не более, чем игра.
– Есть одно дело к тебе. Возможно, что ты сможешь помочь моему одному очень хорошему… другу.
Тонкие темные брови брюнета взлетели вверх от изумления и он, сразу же расцепив руки, подался вперед и, схватив Игоря за подбородок, заставил посмотреть себе прямо в глаза. Никита больше не улыбался.
– Друг? И как это понимать?
Игорь схватил его руку и резко вырвался из захвата. В глаза брюнету блондин старался больше не смотреть.
– Просто друг. Это племянник тетки, и у мальчика проблемы… Дьявол, почему я до сих пор должен тебе обо всем отчитываться?! Нас уже ничего не связывает, и на отца ты больше не работаешь!
– Это так, – снова прежняя улыбка, – тогда позволь задать вполне логичный вопрос: почему ты все еще приходишь ко мне за помощью?
Игорь отвернулся. Белая прямая прядь упала на глаза. И затем тихо:
– Ты единственный, к кому я могу обратиться с этим…
Никита рассмеялся и, протянув руку, потрепал блондина по волосам.
– Хотя бы так: я все еще тебе нужен – приятно осознавать, ничего не скажешь. Так в чем проблема?

***

После холодного душа и завтрака Данька стал чувствовать себя чуть лучше, и лишь в самом конце заметил, что Игоря сегодня нет за столом. Юноша колебался, но все никак не решался поднять глаза на тетку и спросить, но тетя Катя все поняла и без слов.
– Игоря не будет до самого вечера. Ему еще вчера позвонил отец и прямо с утра он к нему поехал. Плюс еще какие-то срочные дела, так что сегодня ты немножечко поскучаешь со мной, – улыбнувшись, сказала она, – но с завтрашнего дня и до конца твоего пребывания здесь, он будет в полном твоем распоряжении. Игорь взял отпуск на две недели на работе, и курсы, вроде бы, у них только с августа начинаются. Ну, как понравился тебе Игорь? Ведь хороший парень, правда?
Конечно, тетушка ничего плохого не имела в виду, и желала только одного, чтобы ее Данька опять стал прежним веселым и счастливым, но она и представить не могла, какой болью отозвались ее слова в душе племянника. Парень, каким-то образом умудрившись собрать все эмоции в кулак, и даже улыбнутся, ответил:
– Да, он хороший, с ним интересно, и он очень мне нравится… как… друг.
– Вот и славно! – Вдруг, тетка все как-то сразу сникла и присев на краешек стула серьезно посмотрела на племянника. Данька непонимающе уставился на нее. Тетя Катя, как и всегда в подобных случаях, когда не знала, что делать, бессознательно мяла в руках край своего фартука. Она несколько раз попыталась что-то сказать, но тут же себя останавливала.
Данька пару раз опасливо глянул на тетку и, уже выходя из-за стола, произнес:
– Я, пожалуй, пойду…
– Постой!
Тот замер в не решительности.
– Я не должна была бы говорить этого, но… понимаешь… Это, конечно, не мое дело и каждый может жить, как хочет, так, как считает нужным… Поначалу, я тоже этого не могла понять и принять… Однако Игорь, несмотря на такую его странность… он и правда хороший…
Сердце Даньки болезненно сжалось, а наружу вырвалось что-то совершенно чуждое, жесткое. Он подлетел к тетке и схватил ее за руки. Хватка оказалась железной, синие глаза обдавали холодом, пробирающим насквозь.
– Говори уже, что с ним не так? В чем ты его обвиняешь?
Тетка в первый момент просто онемела. Данька, никогда не был таким грубым и непочтительным, по крайней мере, он никогда не вел себя так с ней до этого момента. Племянник совершенно бессознательно и так яростно встал на защиту практически не знакомого, чужого ему человека, да что творится с этим парнем!
– Я просто хотела сказать, что Игорь не такой как все, он другой, - и, закрыв глаза, после секундной паузы, добавила:
– Игорь гей.
Пальцы, до этого с силой сжимавшие запястья женщины, моментально разжались, и, с без того бледного лица Даньки, схлынула вся краска. А затем он крикнул:
– Зачем ты мне врешь?!
– Это правда… Даня, подожди, не убегай так!...
Но он уже скрылся за дверью.

Глава пятая

Глава пятая

Игорь вернулся уже под вечер, полностью опустошенный. Визит к отцу и последующая встреча с Никитой вымотали его окончательно. Хорошо хоть последний обещал помочь, а если он что-либо обещал, то обязательно выполнял свои обещания, вот только... Смутные сомнения закрались в душу: нужно ли было посвящать во все это постороннего человека, особенно Никиту? Игорь тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. В любом случае дело сделано, и обратного пути нет. Нужно попытаться. Почему-то этот мальчишка, этот странный художник стал слишком… небезразличным ему человеком. Дома, положив ключи на столик в коридоре и прислонившись спиной к стене, блондин поднял голову к потолку и, тяжело вздохнув, на мгновенье прикрыл глаза.
– Игорь?
Юноша тут же отлепился от стены и повернулся в сторону голоса. В дверях стояла тетя Катя, и вид у нее был неважный. Блондин сразу насторожился.
– Что-то случилось?
Тетка подняла на него взгляд полный сожаления.
– Игорь, кажется, сегодня утром я совершила ужасную ошибку...

***

Данька сидел в своей комнате на широком подоконнике, забравшись туда прямо с ногами и, обняв колени, не отрываясь, смотрел в окно на догорающее в закатном зареве небо. Единственным источником света были огненные лучи солнца, проникающие внутрь и хоть немного разгоняющие вечерний сумрак, царящий в комнате. Свет Данька не включал. Сколько он так сидел – неизвестно, но, видимо, довольно долго. Игорь сделал несколько шагов в его сторону. Данька вздрогнул и обернулся, а когда увидел, кто перед ним, то снова уставился в окно.
– Уходи... – единственное слово, произнесенное тихо, но четко, резануло по напряженным нервам.
Игорь усилием воли загнал вздымающуюся волну гнева поглубже, скрестив руки на груди и облокотившись о ближайшую стену, и твердо произнес:
– Нам надо поговорить.
Тонкие губы Даньки исказила горькая усмешка.
– Не вижу в этом особой необходимости. Просто уходи.
Это было последней каплей. Моментально Игорь оказался рядом и, схватив юношу за плечи, заставил подняться на ноги.
– Все же нам придется поговорить. Хочешь ты этого или нет, но нам все равно жить под одной крышей еще довольно долго. Скажи, ты все это время собираешься провести на подоконнике?
Темные глаза с оранжевыми отсветами от догорающего солнца прожигали насквозь.
Следующая фраза была произнесена с нотками нескрываемого раздражения и сарказма в голосе:
– Даже если и так, то тебя это уж точно не касается.
– Ошибаешься, меня как раз и касается в первую очередь, ведь я отвечаю за тебя пока ты здесь.
Данька склонил голову чуть на бок и насмешливо произнес:
– И кто это наделил тебя такими полномочиями? Ведь ты мне не родственник, и даже не друг, просто нянька, которую навязала тетка. Интересно, как это она умудрилась тебя уговорить или сам согласился, потому что думал, что будет легко с таким как я … – Данька не договорил, он просто подавился словами, стоило ему лишь взглянуть на выражение лица блондина. Губы Игоря побелели, а кулаки непроизвольно сжались, еще секунда... Данька зажмурился, ожидая неминуемого удара, но его так и не последовало.
– Теперь все ясно... – голос Игоря прозвучал приглушенно и устало.
Он выпустил юношу и сам опустился на край подоконника. Данька, практически на автомате, последовал примеру Игоря и тоже сел на подоконник с другой стороны, забравшись туда полностью с ногами и прижав колени к груди. Блондин не смотрел в его сторону, устремив свой взор в окно. Оба молчали. Данька, опустив голову на колени, украдкой наблюдал за блондином из-под полуопущенных ресниц.
– Почему ты думаешь и ведешь себя так, словно все кругом тебе враги?
Вопрос был задан неожиданно, так что Данька даже вздрогнул. Но затем, собравшись с мыслями, с усмешкой произнес:
– Я бы так не думал, если бы постоянно не подтверждалось обратное, – и после непродолжительной паузы добавил:
– Тетя Катя мне сказала, что ты…
– … гей? Это так.
Данька непроизвольно дернулся и, уткнувшись носом в сложенные на коленях локти, резко замолчал, стараясь больше не смотреть на Игоря. Последняя надежда на то, что сказанное теткой могло быть ошибкой, растаяла, словно облачко тумана. Напряжение вернулось с удвоенной силой. Казалось, что сам воздух сгустился и вибрировал между ними.
Игорь, улыбнувшись, чуть опустил голову и произнес:
– Не беспокойся, я не причиню тебе вреда.
Данька вздернул подбородок и, безуспешно стараясь скрыть дрожь в голосе, произнес:
– А кто сказал, что я тебя боюсь? Просто это… неожиданно для меня…
– …встретить настоящего гея? – и тут Игорь расхохотался. – Значит, для тебя нормально рисовать геев, и страдать из-за комплекса неполноценности по этому поводу, а вот встретить в реальности – уже проблема?
Данька вскинулся и во все глаза уставился на блондина. Игорь больше не сдерживался и просто шел на пролом.
– Я видел твои рисунки – те, что ты прячешь ото всех в ящике стола.
Ужас плескался в синих глазах, затем в них вспыхнула ярость. Однако, Игорь вовсе не собирался останавливаться на достигнутом:
– Чего ты так боишься? Почему скрываешь ото всех? Заставляешь постоянно беспокоиться о тебе близких людей? Они ведь до сих пор остаются в неведении о том, что с тобой происходит! Ты поступаешь очень эгоистично.
– Эгоистично?! – Данька вскочил со своего места и вплотную придвинулся к Игорю, сжимая и разжимая кулаки от бессильной ярости. – Да, ты вообще понимаешь, о чем говоришь?! Если они узнают об этих рисунках, то будет ли им от этого лучше?!
– Тогда просто прекрати рисовать это и рисуй обычные картины – они у тебя тоже отлично получаются, – ответил Игорь и чуть отстранился от слишком возбужденного юноши, мягко взяв того за запястья и усаживая обратно напротив себя.
– Если бы это было так просто…
Данька даже не заметил манипуляций Игоря. Он и сам не знал, почему продолжил говорить, выплескивая все то, что так долго сдерживал внутри себя.
– Мне всегда нравилось смотреть на юношей, на мужские тела. Они казались мне более совершенными, чем женские, вдохновляли, будили воображение, и я рисовал их …
Сперва обычные рисунки простым карандашом. Все говорили, что у меня прирожденный талант, поэтому мать отдала меня в художественную школу. Там нам приходилось рисовать не только то и так, как хочется и нравится. Для того чтобы отточить мастерство, необходимо научиться делать все, причем на должном уровне. И я рисовал, не плохо рисовал – все хвалили, вот только один старый профессор как-то сказал мне, посмотрев на очередной рисунок: «Хорошая работа, молодой человек. Однако без души – это не больше, чем размалеванный кусок бумаги…» Эти слова надолго засели у меня в памяти. Профессор был прав, тысячу раз прав, и я стал искать то, что сделало бы мои рисунки более живыми.
Данька вздохнул, отстраненно глядя куда-то в сторону, а потом продолжил:
– Как-то раз у нас было задание – нарисовать обнаженную девушку… Она была хорошенькой, даже очень: мягкие черты лица, пышные формы и светлые кудряшки, обрамляющие круглое личико. Тем более что натурщица эта была Маринкой из параллельной группы, первая красавица. Парни так и увивались за ней. Мне же было все равно. А когда она разделась – мне попросту стало скучно. Я нарисовал ее, и мой рисунок признали одним из лучших. Но теперь уже и я сам видел тот недостаток, о котором говорил профессор – рисунок получился еще более бездушным, чем все остальные. Маринка … она тогда попыталась… подружиться со мной, но у нас так ничего и не вышло. Однажды в инернете, я наткнулся на сайт, где впервые увидел картину, нарисованную каким-то современным голландским художником. Она изображала двух обнаженных мужчин... Картина меня потрясла настолько, что я тут же схватил лист бумаги и карандаш. Очнулся я лишь спустя пол часа, а в моих руках был рисунок, который изображал двух мужчин, но совершенно не тех, что я видел на той картине из интеренета. Внешний вид, поза – все было другим, и, несмотря на то, что на картине присутствовала еще одна деталь – светлые пятна, скрывающие отдельные части рисунка, она была живой, в ней чувствовалась душа. По крайней мере, я ее чувствовал. Окрыленный своим успехом, на следующий день я, по глупости, показал этот рисунок профессору. Он очень долго всматривался в него, а потом сказал: «С точки зрения техники и наполненности – все прекрасно. Но, молодой человек, не рисуйте такого больше, иначе вам никогда не стать уважаемым художником». Тогда я впервые понял, что ненормальный, что у меня слишком извращенное воображение, ведь все сюжеты для рисунков просто появлялись у меня в голове, и когда они приходили, ничто не могло остановить меня от воплощения задуманного.
Данька на секунду прервался, чтобы перевести дух и затем продолжил совсем тихо, опустив голову:
– Но это было не самым страшным. У меня был друг, с которым мы дружили с самого детства. После того, как я стал рисовать подобного рода картины, со мной что-то произошло. Я стал по-другому смотреть на мир и в частности на Сашу. В какой-то момент, я понял, что он красив. Мне нравилось смотреть на него. Меня тянуло к нему, но я понимал что то, что испытываю к парню, ненормально, и подавлял в себе это всеми силами. Я думал, что он мой друг, мой лучший друг, и однажды спросил его, невзначай, как бы он отнесся к картинам изображающим двух мужчин вместе. Сашка лишь рассмеялся, а потом, скорчив презрительную мину, сказал, что представить себе этого не может. Даже если и существуют в природе такие картины, то только для педиков, нормальный человек, может и посмотрит, но только раз и из любопытства. После этого Сашка очень скоро переехал из нашего города вместе с родителями. Мы до сих пор поддерживаем связь через интеренет, но от былой дружбы осталась лишь видимость. Вот и вся история.
Данька замолчал, отвернулся и, глядя в окно, выводил дрожащим пальцем на бездушном стекле невидимые узоры. Игорь смотрел на него в упор, не отрываясь. Мысли снова пришли в беспорядочное движение как поток броуновских частиц. Как же хотелось его обнять, прижать к себе, зарыться носом в мягкие, огненные кудри и сказать, что все будет хорошо… Но как можно быть уверенным в этом, как можно обещать, то чего не можешь гарантировать на все сто процентов? Ведь в мире ничто не может дать таких гарантий, но сейчас, хотя бы в эту минуту…
– Тебе пора идти к себе, уже очень поздно, – сказал, наконец, Даня и, повернувшись к Игорю, выдержал его прямой взгляд, даже сумел сложить тонкие губы в некое подобие улыбки.
– Да, ты прав. Спокойной ночи.
Сдержать первоначальный порыв было неимоверно трудно, но блондин понимал, что Даньке сейчас просто нужно побыть одному. Игорь слез с подоконника, подошел к смежной двери их спален и, взявшись за ручку, вдруг, обернулся и произнес:
– Спасибо, что рассказал...

запись создана: 23.10.2009 в 17:07

@темы: зарисовки, отрывки, задумки..., ориджиналы

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра