Этот мир - странное место: никогда не знаешь, что тебя ждет за следующим поворотом…
Название:"Блики"
Автор: Esfiry (anahata)
Бета: Al Camiri
Жанр: романc, лирика, психология, и т.д.
Рейтинг: от R до PG-17
Категория: ориджинал
Статус:закончен
Размер: миди
Дисклаймер: под надежной неусыпной охраной)
Главные герои: Игорь, Даня, Никита
От автора: написан по заявке Люпи.
Огромное спасибо моей бете Al Camiri за такую быструю и качественную правку текста.
И хочу еще поблагодарить Рыжую шельму, за моральную поддержку во время написания.
Саммари или что-то вроде этого
.. У Даньки, почему-то, в первый момент, перехватило дыхание от незнакомого голоса, назвавшего его по имени. Что-то было в самом тембре, в интонациях, что бросало в дрожь юного художника. Он поднял взгляд и встретился с карими глазами, смотрящими с теплотой, чуть сверху вниз (встречающий оказался немного выше). Незнакомец протянул руку.
– Привет! Ты, должно быть, и есть Даня. А я Игорь. Тетка велела встретить тебя.
Внимание: запись для комментариев закрыта, если хотите оставить свой отзыв о прочитанном добро пожаловать по ссылке: тут
Глава первая
Глава первая
Монотонный стук колес; проплывающий за окном однообразный пейзаж; небо, затянутое свинцовыми облаками; накрапывающий дождь и…одиночество, что безжалостно зажимает душу в тисках. Пальцы бездумно выводят замысловатые узоры на безразличном к прикосновениям стекле. Зябко и неуютно. Вокруг – сплошь чужие, незнакомые люди – просто попутчики: усталые, угрюмые лица, озабоченные лишь своими проблемами, ни на что более не обращающие внимания.
Впервые он ехал один в незнакомый город. Юноша неожиданно вздрогнул и снова уставился в окно. Листок, опустившийся ему на колени, от резкого движения упал на пол и остался лежать там, белея в неярком свете ламп. Женщина, что сидела напротив, нагнулась и, протянув руку, подняла лист с пола. Он не успел вовремя среагировать, и предотвратить неминуемое. Молодому человеку больше ничего не оставалось, кроме как с ужасом наблюдать перемены в лице своей попутчицы. Женщина побледнела, а ее брови непроизвольно поползли вверх, как только она взглянула на лист – такого она явно не ожидала. Рисунок изображал двух юношей, и, с технической точки зрения, был выполнен безупречно, вот только... Юноши были не просто нарисованы близко стоящими друг к другу – они были запечатлены полуобнаженными, в недвусмысленной позе, страстно целующимися. Женщина, скорчив презрительную гримасу, молча отдала рисунок юному художнику. Мальчишка покраснел до корней отливающих медью волос и, судорожно вырвав злополучный лист из рук обескураженной женщины, снова отвернулся к окну.
Краем уха он услышал возмущенный шепот:
– И тут… эти. Ну что за времена пошли?! Вся молодежь – одни извращенцы!
Сидевшие рядом с ней мужчина и женщина, лишь покачали головами, соглашаясь.
Юноша вжал голову в плечи, сгорая от обиды и стыда. Он надеялся, что завтра поезд пребудет без опоздания, оставалось пережить только эти несколько часов.
Ночь пролетела, как одно мгновенье, а он-то думал, что вряд ли заснет после последнего инцидента. Однако, лишь только коснувшись подушки, юноша, незамедлительно провалился в сон, и когда на утро разлепил глаза, проводник объявил, что до прибытия поезда остается 15 минут. Парень облегченно выдохнул и, быстро собрав свой нехитрый скарб, метнулся к выходу. Еще 10 минут безотчетного страха и смущения – и вот уже в лицо ударило яркое солнце чужого города, а озорник-ветер растрепал и без того почти всегда прибывающие в некоем «художественном» беспорядке темно-рыжие кудри. Яркие синие глаза на миг зажмурились от резкого света так, что пришлось прикрыть их ладонью.
– Даня? – Послышалось откуда-то справа.
У Даньки, почему-то, в первый момент, перехватило дыхание от незнакомого голоса, назвавшего его по имени. Что-то было в самом тембре, в интонациях, что бросало в дрожь юного художника. Он поднял взгляд и встретился с карими глазами, смотрящими с теплотой, чуть сверху вниз (встречающий оказался немного выше). Незнакомец протянул руку.
– Привет! Ты, должно быть, и есть Даня. А я Игорь. Тетка велела встретить тебя.
Немного поколебавшись, Данька все же пожал, протянутую ему руку.
Игорь усмехнулся.
– Ну, раз ты и есть тот самый Даня, то идем.
Парень молча кивнул в ответ. Игорь, взяв часть сумок из рук юноши, быстро зашагал вперед, и только тут Даня позволил себе немного рассмотреть его: высокий, статный, широкоплечий, с идеально прямыми светлыми волосами, собранными назад в небольшой хвостик простой резинкой. Одет он был в самые обычные синие джинсы и белую футболку; руки сильные и загорелые, ладони большие, правильной формы с длинными, гибкими пальцами. От Игоря словно бы исходили волны уверенности и спокойствия. Просто идти с ним рядом – одно это приносило чувство странного умиротворения, успокаивало, снимало большую часть напряжения, не покидающего Даньку за все долгое время его путешествия.
Они вышли из здания вокзала и направились к машине, припаркованной неподалеку. Легкая, маневренная «Хонда» серебристого цвета – машина явно подержанная, но в очень хорошем состоянии. Данька, несильно разбирающийся в машинах, зато прекрасно чувствующий состояния людей, не мог не заметить трепетного отношения Игоря к ней. Блондин, отключив сигнализацию, бережно открыл дверь. Положив пакеты с подарками для тетки на заднее сидение, он вылез из салона и, аккуратно обойдя машину по периметру, открыл багажник. Игорь обернулся на застывшего на тротуаре парня и, усмехнувшись, произнес:
– Чего ты там встал как вкопанный? Иди скорее сюда и давай твой рюкзак. Нам еще нужно по дороге заскочить в супермаркет, купить продуктов. Тетя Катя вечно все забывает. Вот и сегодня о том, что нет продуктов, спохватилась, лишь когда меня за тобой на вокзал посылала.
Данька выдавил из себя некое подобие улыбки и, подойдя ближе, протянул блондину свой небольшой рюкзак.
– И это тоже давай в багажник, – кивнув в сторону прямоугольного, обтянутого черной тканью предмета, предложил Игорь. Он уже было протянул руку, но Данька неожиданно резко отскочил в сторону, отрицательно качая головой и прижимая сверток к себе.
Игорь удивленно посмотрел на странного юношу: голова чуть опущена, тело напряжено, руки судорожно сжимают темную ткань свертка, а из-под длинной кудрявой челки с настороженностью и недоверием сверкают синие глаза.
Блондин хмыкнул:
– Как хочешь, конечно. Если это так для тебя важно, то можешь взять с собой в салон.
На том и сошлись. Тем не менее, внезапно возникшее напряжение, упрямо не желало покидать обоих даже тогда, когда они уселись в салон. Игорь, повернув ключ в замке зажигания, завел мотор, и они тронулись с места. Машина плавно выехала со стоянки и покатилась прочь от вокзала.
За окном калейдоскопом сменялся пейзаж: люди, дома, машины, непрекращающийся гул большого города – все это с непривычки обрушилось бесконечным потоком на неподготовленное к столь суетному бытию сознание. Даньке было не по себе. Молчание в салоне затягивалось, становясь почти невыносимым. Даня, лишь упрямо пялился в окно, все еще прижимая к себе сверток, словно самую великую на свете драгоценность. Игорь то и дело поглядывал на него в зеркало заднего вида, не решаясь заговорить первым.
«Странный парень. Ведет себя, словно дикий звереныш, пойманный в клетку, и глаза у него какие-то неправдоподобно грустные для столь юного возраста» – думал он.
– Тетя Катя говорила, что ты рисуешь, – начал прощупывать почву Игорь, и, сам того не подозревая, сразу же наткнулся на больную тему.
Губы Даньки сжались в узкую полоску, он процедил холодно, не отрывая взгляда от окна:
– Да.
Игорь, однако, не сдавался.
– Хм-м-м, это интересно. Нарисуешь что-нибудь? Очень хочется посмотреть. Или, быть может, у тебя есть готовые рисунки, которые ты хотел бы показать.
– Нет! – Ответ был слишком быстрым и резким. А горящие глаза вперились в зеркало, встретившись с изумленным взглядом водителя так, что, от неожиданности Игорь на мгновение потерял концентрацию. Его руки соскользнули с руля, и машина резко вильнула в сторону. Однако блондин быстро пришел в себя и выправил руль, выравнивая движение. Мальчишка снова уставился в окно, как ни в чем не бывало.
Игорь почувствовал, как внутри него медленно начинает закипать гнев. «Какого черта ты делаешь, малолетний придурок?! Ведь мы могли бы сейчас врезаться в кого-нибудь!» – раздраженно подумал он, но стоило только Игорю посмотреть на худенькую фигурку этого рыжего недоразумения, свалившегося ему на голову так некстати, как его злоба постепенно начала затихать. На вид Даньке едва ли можно было дать больше 16-17 лет, хотя, по словам тетушки, юному художнику этим летом исполняется 21 год – почти совершеннолетний как-никак. Очень светлая, нежная и бледная кожа, едва видимые веснушки на носу и чуть высыпавшие на щеках, тонкие черты лица, хрупкая, несколько угловатая фигура, присущая разве что подросткам. Парень, видимо, совсем не занимался спортом да и на улице бывал не часто – эдакое комнатное растение. Ну да ничего: если удастся подобрать к нему ключик, то все поправимо.
Накануне приезда Даньки у Игоря состоялся странный разговор с тетей Катей. Державшаяся по-обыкновению особняком от постояльцев, которых летом пускала пожить к себе на квартиру, женщина внезапно разоткровенничалась.
– Игорь, – позвала она его как-то вечером тихим голосом.
Блондин, едва скрывшийся уже за дверью с бутылкой йогурта, резко остановился и удивленно воззрился на свою хозяйку. Невысокая, плотненькая женщина сидела за кухонным столом и нервно теребила край своего фартука. Она смотрела куда угодно, только не на Игоря, а затем, вздохнув, все так же избегая встретиться с ним взглядом, продолжила:
– Знаю, что мы не очень ладили… поначалу, – юноша тут же напрягся, ожидая очередной головомойки, но ее не последовало, – теперь все это в прошлом. Но дело даже не в этом. Пожалуйста, сядь и выслушай. У меня к тебе просьба, Игорь.
Тетя Катя очень выразительно посмотрела ему в глаза. Это было так неожиданно, что Игорь, совсем не понимая, что происходит, медленно сел на табуретку напротив взволнованной женщины.
– Завтра ко мне приедет племянник на летние каникулы, – начала она, – его зовут Даня. Он почти твой ровесник и всегда был несколько необщительным, а тут, вдруг, вообще закрылся ото всех. Моя сестра очень переживает по этому поводу. Данька никуда практически не выходит, ни с кем не общается, и в последнее время целыми днями сидит за компьютером или рисует. Что он рисует и чем занимается, одному Богу известно. Сестра пробовала поговорить с ним начистоту, но ничего не получается – Данька молчит, как партизан. Они даже к психологу его водили. Тот порекомендовал мальчику сменить обстановку. Вот сестра и отправила его сюда, ко мне в надежде, что здесь он сможет хоть немного развеяться, завести себе друзей. Он пробудет тут около двух недель.
– Ну, а причем здесь я? – с нескрываемым недоумением в голосе произнес Игорь, впрочем, догадываясь, куда клонит тетка.
– Я хотела бы, чтобы ты присмотрел за ним: город показал, развлек как-то. Взамен я прощу тебе долг за комнату за прошлый месяц и не возьму оплаты за следующие два.
«Вот засада! Знает же старая бестия, чем подкупить!» – подумал Игорь, невольно сжав кулаки – вот делать ему больше нечего как со всякими «принцами на горошине» возиться! Все равно ничего не поделаешь, придется согласиться. Деньги, одолженные у отца уже подходили к концу, работа в баре едва-едва позволяла покрыть расходы на еду и подготовительные курсы, так необходимые сейчас, чтобы осенью опять попытаться поступить в театральный – осуществить мечту всей жизни. О продаже машины не могло быть и речи, поскольку она была единственным, что осталось у него в память о матери. Вновь простить деньги у отца, крупного бизнесмена, Игорь не мог да и не хотел. Было одно обстоятельство в жизни юноши, что отдалило его от семьи, сделав практически изгоем. Тетя Катя, которая приютила парня, случайно узнала его тайну, и это чуть не стоило Игорю крыши над головой, но каким-то образом все улеглось. И вот теперь тетка просит его о помощи? Видимо, ситуация действительно критическая, раз это вынудило женщину обратится именно к нему.
Все эти воспоминания пронеслись в голове Игоря в один миг, когда он, припарковавшись на автостоянке около супермаркета, вылез из машины и поставил ее на сигнализацию, а затем еще раз внимательно окинул взглядом парнишку, уже стоявшего на тротуаре, все так же прижимающего свое сокровище к груди.
– Ты и в магазин с этим пойдешь? – саркастически поинтересовался блондин, даже не надеясь на вразумительный ответ.
Данька лишь гордо вскинул подбородок и процедил сквозь зубы:
– Так мы продукты покупать будем или как?
«Как же он меня бесит!» – в сердцах подумалось Игорю.
Глава вторая
Глава вторая
Холодная вода хоть не надолго, но все же принесла столь желанное успокоение. Юноша вцепился пальцами в край раковины, так что кожа на них побелела, а затем поднял взгляд и посмотрел на себя в зеркало: по темным кудрям и бледным щекам вниз стекали прозрачные капли; синие глаза распахнуты, в них уже так явственно сквозила боль и отчаяние. Ну почему все должно быть именно так? Почему только страх, боль и стыд – это все, что он может испытывать? Вместо того, чтобы подружится с человеком, он, кажется, опять сумел вызвать лишь неприязнь своим поведением. Не надо было с ним так резко. Игорь хороший парень – это видно, а он… Но он просто не мог ничего с собой поделать: странное напряжение упорно не желало отпускало. Тошнота противным колючим клубком подступила к горлу. Данька зажмурился, судорожно выдохнул и еще пару раз плеснул водой себе в лицо.
Из комнаты донесся знакомый женский голос:
– Даня, ты скоро? Обед уже готов.
– Да, сейчас. – Он усмехнулся своему отражению: даже голос звучит иначе – приветливо, без тени страха. Хорошо – вот так и надо. Продержаться всего лишь две недели, а затем – домой.
Тетя Катя выглядела вполне здоровой и цветущей. А ведь по рассказам матушки, ее состояние сейчас как раз оставляло желать лучшего: жаркое лето, давление, сильные головные боли, на которые та жаловалась сестре практически при каждом телефонном разговоре – все это вызывало сильное беспокойство и опасение у родных. Вот мать и снарядила Даньку для поездки – все равно целое лето будет в четырех стенах сидеть, а так хоть мир посмотрит.
Он же без каких-либо возражений лишь послушно стал собирать свои вещи. Странный, ведь раньше скандал бы закатил, а тут нет, просто молча согласился. Мать с тревогой в сердце провожала сына. Одно утешало – едет он к родным, и значит, все будет хорошо. А еще грела душу крошечная надежда на то, что доктор окажется прав и, возможно, смена обстановки поможет парню преодолеть свою внезапную закрытость и отчужденность от людей.
Юноша был не так глуп и понимал, что матерью двигало еще беспокойство за него самого, а не только за тетку. Ведь к психологу она его тоже не просто так, от нечего делать, пару недель назад таскала. Дядька, надо сказать, был довольно забавный. Данька усмехнулся, вспоминая: голос мелодичный, спокойный, вкрадчивый, но вот взгляд его выдавал – скучающий и словно бы говорящий: «Ну что, еще один с нежной психикой и подростковыми комплексами? Как же вы меня все достали!» Такое отношение не спрячешь – все на лице у этого важного «дяди» написано. А мама – вот тоже мне женщины! – чуть ли не со слезами на глазах, внимала каждому слову «мудрости» этого почтенного профессора, самого лучшего и уважаемого, как считалось, психолога в их небольшом городе. Но за всем этим красивым фасадом скрывалось слишком много фальши. Ему было плевать на самих людей и их проблемы – ведь это просто работа. Однако поход к психологу не прошел для юноши даром – он тоже кое-чему научился.
Даня вышел к столу уже совершенно другим человеком: не взирая на бурю внутри, на лице его читалось абсолютное спокойствие, даже умиротворение. Игорь, сидящий уже к тому времени за столом, выгнул от удивления бровь, но так ничего и не сказал.
– Даня, наконец-то! – с наигранным недовольством в голосе, произнесла тетка. – А мы уже тебя заждались. Проходи, присаживайся. К твоему приезду я приготовила все твое самое любимое.
«А не слишком ли постаралась?» – язвительно подумал Данька, но похоронил эту мысль, так и не озвучив ее. Это могло бы обидеть ни в чем не повинного человека, поэтому юноша лишь с улыбкой ответил:
– Спасибо, теть Кать.
Данька помедлил и, подняв голову, на секунду встретился с внимательным взглядом темных глаз Игоря, но тут же отвернулся, плюхнувшись на стул по другую сторону стола.
– Ну, вот и славно, – ворковала тетка, вытаскивая из духовки фирменную запеканку и ставя ее в центр стола. – Как ты любишь – с ягодной начинкой.
Данька и тут проглотил подступивший к горлу комок раздражения. «Милая моя тетушка, эту запеканку я любил, когда мне было около шести лет. Тогда нас с матерью сдуру занесло в Ваши края. Прознав о моих кулинарных предпочтениях, Вы, дорогая моя тетушка, готовили мне это блюдо чуть ли не каждый день и поэтому, покинув Вас, я стал ненавидеть запеканку в любом ее виде. Даже запах – и тот стал мне противен», – промелькнуло у него в голове. И вновь вслух юноша произнес только тихое «спасибо» и мужественно взялся за ложку.
Игорь, все это время внимательно наблюдавший за Данькой, под конец уже не сдержался и прыснул.
Тетя Катя и Даня одновременно удивленно воззрились на блондина. Тот всеми силами старался не засмеяться в голос. Данька сразу насторожился и нахохлился, став похожим на взъерошенного рыжего зверька, а тетка, никогда не умевшая держать долго что-то в себе, в том числе возмущение или обиду, сразу же высказалась за обоих:
– Не вижу в этом ничего смешного. Вы ведете себя очень некрасиво, молодой человек. Что забавного вы нашли в том, что я только что рассказывала?
Игорь тут же замахал рукой, одновременно второй вытирая выступившие от смеха слезы.
– Да, нет же, теть Кать, как можно смеяться над такой грустной историей, приключившийся у вас недавно на работе – человек ногу сломал… Нет, я не над этим смеялся просто… просто вспомнил один забавный случай.
– Так ты еще и невнимательно слушал! Ах ты!... – тетка схватила со стула полотенце и шутливо замахнулась на Игоря, на что тот сложил в молитвенном жесте ладони и, сделав скорбную мину при плохой игре, произнес:
– О, прощу прощения, я был не прав, и очень сожалею о содеянном! Теперь я – само внимание и сочувствие!
– Вот актер!
– Стараюсь, – подняв руки ладонями вверх и подмигнув в ответ, широко улыбнулся тот.
Тетка опустила занесенную руку с повисшим вдоль нее полотенцем, и сев рядом на стул, вдруг рассмеялась.
Данька был поражен – он никогда не видел тетю Катю такой радостной и счастливой.
Тетке очень многое пришлось пережить в своей жизни: тяжелая болезнь и смерть мужа; ребенок, родившийся слишком слабым и нежизнеспособным. Она боролась за его жизнь до самого конца, изматывая себя работой, чтобы только собрать необходимые средства на дорогостоящую операцию и лекарства. Но, даже сделав ее вовремя, спасти сынишку она так и не сумела. Тетя Катя очень сильно подорвала в то время свое собственное здоровье, но переехать к сестре отказалась. «У тебя своя семья, а я только обузой буду… Уж как-нибудь сама справлюсь. Дом есть, да и работу хорошую предложили. Не беспокойся за меня, я точно не пропаду», – сказала она тогда своей младшей сестре и осталась одна. С тех пор тетя Катя улыбалась очень редко да и то, лишь когда приезжал Данька. Но чтобы смеяться так заразительно и искренне – это было явлением беспрецедентным.
На смену удивлению внезапно пришла злость и ревность, сдерживать которые было просто невыносимо. Пальцы, сжавшись в кулаки, больно впились ногтями в ладони, голова опустилась сама собой, закрывая густой челкой горящие гневом глаза, а голос дрогнул, когда с губ сорвались слова, холодные, словно лед:
– Спасибо за обед, но я очень устал с дороги и хотел бы немного отдохнуть. Так что я, пожалуй, пойду в свою комнату.
– Конечно… – несколько растерянно произнесла тетя Катя, но тут же спохватилась, – Игорь, покажи, пожалуйста, Дане его комнату. Обратившись к племяннику, она поспешила пояснить:
– Я тут все немного переделала, пока тебя не было. И теперь твоя старая комната принадлежит Игорю. Временно, разумеется. А ты поживешь в соседней, если не возражаешь.
Данька возражал и даже очень возражал, но делать было нечего, оставалось лишь смириться. Он успокаивал себя мыслью о том, что это надолго, всего лишь какие-то две недели.
Тетка жила в загородном доме в двадцати километрах от города, в живописном местечке с лесом и озером неподалеку, а до города было очень удобно и быстро добираться на машине или электричке. К тому же место было не таким шумным и суетным, как если бы она жила в самой столице. Этот особняк построил еще ее муж, когда был здоров. Теперь же, чтобы не сидеть без дела, тетка решила его переделать, видимо, еще и для того, чтобы избавится от гнетущих воспоминаний. Как только Данька приехал, данный факт его весьма удивил, ведь тетя Катя благополучно «забыла» (впрочем, как и всегда бывало в подобных случаях) упомянуть об этом, при разговоре с сестрой по телефону.
На нижних этажах стройка кипела во всю, верх же большей частью был уже закончен. Две комнаты со смежной дверью располагались в западном крыле и одна большая, в которой и жила тетка, – в восточном.
Игорь поднимался по лестнице первым, за ним, будто тень, следовал Данька, взвалив на себя все свои вещи, даже рюкзак – от помощи Игоря он гордо отказался. Блондин лишь пожал плечами и пошел вперед, показывая дорогу. Уже на самом верху, открыв дверь ключом, он повернулся к Даньке и произнес:
– Вот и твоя комната. Располагайся.
Тот бросил в ответ хмурый взгляд из-под кудрявой челки и сделал шаг внутрь. Игорь же еле сдержался, чтобы только не коснутся медных кудрей и не растрепать их во все стороны. Очень смешанные чувства завладели сейчас блондином: с одной стороны, он испытывал явную симпатию к пареньку, но с другой, чувствовал в нем что-то такое, что сбивало его с толку, выводило из себя, заставляя беспричинно злиться.
Данька положил на кровать свои вещи и раздраженно бросил через плече:
– И долго ты собираешься торчать здесь? Я же сказал, что устал и хотел бы наконец-то отдохнуть.
– Да, конечно, ты имеешь законное право на отдых, но хоть для приличия претворился бы чуть более вежливым, чем ты есть на самом деле!
Дверь с шумом захлопнулась перед самым носом Игоря. Данька, слышал как за стеной, глухо отдаваясь от паркета, удаляются шаги блондина, и, прислонившись к двери спиной, медленно сполз вниз. Парень пару минут просто смотрел в пространство перед собой, а после обнял колени руками и, опустив на них кудрявую голову, замер.
***
– Игорь! Игорь, что ты здесь делаешь?
Парень вздрогнул от неожиданности и тут же очнулся. Он не помнил, каким образом оказался на кухне с традиционной бутылкой йогурта в руках. Рядом стояла тетя Катя и обеспокоено смотрела ему прямо в глаза:
– Что-то случилось? Неужели вы уже успели поссориться?
– Да нет, теть Кать, просто Данька Ваш… – Игорь замялся.
– Что? Говори уже!
– Он … странный.
Женщина вздохнула и грустно усмехнулась.
– Именно об этом я и говорила. Три года назад, когда племянник последний раз был здесь, это был совсем другой мальчик – очень жизнерадостный и общительный, полный такого задора, что только глаз да глаз за ним нужен был. Но вот потом…все изменилось… Только, пожалуйста, не отказывай в помощи сразу, очень тебя прошу.
Игорь нахмурил брови и, в задумчивости потерев подбородок, развел руками.
– Теть Кать, я же не психолог, так что многого от меня не ждете.
– Знаю, но ты хоть попытайся, он твой ровесник почти. Быть может, хоть с тобой оттает немного. Но! – Тетка подняла палец вверх, став сразу очень серьезной даже суровой. – Не знакомь его ни с кем из своих, ни в коем случае! Просто покажи город, развлеки, а там видно будет.
Блондин тяжело вздохнул, слегка опустив голову.
– Хорошо.
Глава третья
Глава третья
Наступили выходные. Игорь понимал, что, к несчастью, провести их в свое удовольствие ему не удастся, придется присматривать за тем самым странным парнем – племянником тетушки. И куда, спрашивается, его вести? В голове не было ни одной здравой мысли. Весь остаток вчерашнего вечера и добрую половину ночи он думал над тем, как «развлекать» навязанное ему «сокровище» в облике этого несносного рыжего. А тому хоть бы что! Игорь бросил быстрый взгляд на паренька на заднем сидении, и снедавшее его раздражение само собой испарилось.
Данька по обыкновению, молча, сидел, уставившись в окно с застывшим безразличием на лице. Сердце болезненно дернулось, и мысли Игоря потекли в совершенно другом направлении. «Интересно…» – промелькнуло у него в голове: «Что же с ним могло такого случиться, что стало причиной столь подавленного состояния?»
– Куда мы едем? – вопрос, заданный неожиданно, застал блондина врасплох. Игорь встрепенулся и еще раз взглянул, на застывшего неподвижно юношу, который все так же смотрел в окно, бесстрастно наблюдая за проплывавшим мимо пейзажем.
– Э-э-э, а куда бы ты хотел? Наш город большой, и в нем очень много всего интересного. Я вчера думал с чего бы начать, но, к сожалению, не зная твоих предпочтений, ничего конкретного придумать не смог.
Неожиданно на лице Даньки мелькнула едва уловимая тень, отдаленно напоминающая улыбку.
– Есть здесь где-нибудь поблизости магазин, где продаются солнечные очки?
Вопрос, вроде бы совершенно обыкновенный, заставил Игоря ощутить еще большее удивление и растерянность. Но, быстро справившись со смущением, блондин ответил:
– Да, есть тут один недалеко. Прямо при въезде в город.
– Тогда для начала, едем туда… Солнце слишком яркое. Не люблю такое – глаза режет, – добавил он, выдержав минутную паузу.
Это уже был весьма ощутимый прогресс по сравнению с предыдущими попытками завязать беседу. Однако Игорь не хотел торопить события и спрятал довольную улыбку, слегка наклонив вперед голову. До магазина ехали молча, но то невыносимое напряжение, которое возникло вчера при первой встрече, потихоньку сходило на нет.
Магазинчик был небольшим: из разряда тех придорожных забегаловок, где можно было купить все и вся по сходной цене, начиная от продуктов, и заканчивая прессой и всевозможными бытовыми мелочами. Уже внутри, подойдя к специальному стенду, расположенному слева от входа, Данька очень тщательно и придирчиво стал выбирать себе солнечные очки. Перемерив добрую половину, он все еще не подобрал то, что ему бы понравилось: одни слишком широкие, другие узкие, третьи слишком темные, четвертые наоборот – светлые, пятые вообще сидят как-то не так. Игорь терпел долго, но под конец не выдержав, схватил первые попавшиеся и, одев их Даньке на нос, подтащил, не успевшего опомниться, юношу к зеркалу:
– Вот эти отлично на тебе сидят. Мы их берем, – сказал он, обращаясь к продавщице.
Девушка, очнувшись от первого шока, быстро пробила товар. Данька было попробовал возмутиться, но Игорь, схватив очки и его самого за руку, быстро направился к выходу. Лицо блондина внезапно стало очень бледным, а взгляд беспокойным. Данька проследил за направлением его взгляда и успел заметить высокого брюнета в противоположном конце магазина, во всем черном и с плеером в ушах. Он стоял напротив полки с журналами, держа в руках один из них с изображением красного «Харлея» на обложке, и неспешно перелистывал страницы, мурлыча что-то себе под нос.
– Пошли отсюда скорее, – прошипел Игорь над самым ухом изумленного Даньки. – Нам давно пора ехать, – и добавил после некоторой паузы: – у меня уже есть план, куда мы отправимся дальше.
Данька промолчал и послушно пошел вслед за Игорем. Почему-то, глядя на его широкую спину; на руку, что сильно сдавила запястье; на изменившуюся походку – шаги стали отрывистыми, быстрыми, нервными, юноша вдруг ощутил странную и необъяснимую тревогу, противным клубком свернувшуюся в животе. Страх? Но почему?
Игорь буквально впихнул Даньку в машину, даже не взглянув на него, затем сам запрыгнул на переднее сидение и, не медля ни секунды, завел мотор, резко втопив педаль газа в пол. Машина взревела и сорвалась с места, а спустя пару минут они уже ехали по скоростному шоссе в сторону центра города. Когда злополучный магазин остался далеко позади, Игорь заметно расслабился и сбавил скорость. Данька, насупившись и все еще потирая плечо, болевшее после такого жестокого с ним обращения, спросил:
– Что случилось? Кто это был там, в магазине? Твой знакомый?
Игорь дернулся, но быстро взял себя в руки. Его голос не был привычно спокойным, напряжение вибрировало в каждом звуке:
– Все в порядке – он просто старый знакомый. Тебе не о чем волноваться. Сейчас мы едем в музей, затем в парк – покатаемся на велосипедах; потом, если останется время, можем сходить в кино.
Перспектива почему-то не очень вдохновляла, но Данька ничего на это ни сказал и снова уставился в окно с безразличным видом.
«Тьфу ты черт!» – выругался про себя Игорь, – «Ну надо же было тебе появиться именно сейчас!» Блондин уже очень сожалел о своем недавнем поведении, ведь его подопечный только стал оттаивать, проявлять хоть какой-то интерес к чему-то, что не являлось исключительно частью его внутреннего мира, и вот все опять вернулось на круги своя. Хотя, впрочем, какое ему вообще дело до этого недотроги? Почему он так беспокоится за совершенно чужого ему человека, которого ему просто-напросто навязали? Да еще эта неожиданная встреча в магазине… Столько воспоминаний, о которых совсем не хотелось думать сейчас.
Казалось, день был безнадежно испорчен. Но, несмотря на не слишком успешное начало, он прошел на редкость удачно, так что к концу оба смогли расслабиться настолько, чтобы начать вполне нормально общаться друг с другом.
Первой остановкой был самый большой и знаменитый музей изобразительных искусств, где были собраны сотни картин самых знаменитых художников прошлого. Данька был просто в восторге. Он даже выудил откуда-то припасенные листы бумаги и карандаш и сделал пару набросков больше всего понравившихся произведений. Игорь был поражен, стоило ему только взглянуть на эти наброски.
– Ого, да у тебя настоящий талант! Так четко все нарисовано. Они будто живые, объемные!
Щеки Даньки тут же покрыл густой румянец смущения.
– Да не чем тут восторгаться – обычные наброски.
Но от внимания Игоря не ускользнул блеск в глазах юноши и робкая, но довольная улыбка, которую он всеми силами пытался скрыть. Блондин широко улыбнулся и продолжил:
– Если еще учесть, что оригиналу двести с лишнем лет, а твоим наброскам от силы минут двадцать отроду, то оригинал явно проигрывает более свежей копии.
– Звучит как богохульство, – кашлянув в кулак, и, тем самым, подавив смешок, произнес Данька.
Игорь поднял брови, все еще улыбаясь.
– Разве? А по мне, хоть я и не знаток живописи, твои наброски значительно лучше, свежее этих мрачных, истерзанных временем оригиналов.
Юноша отвернулся.
– Ты мне просто льстишь. Я знаю, что еще очень далек от идеала.
– Знаешь, а ведь идеальных вещей на свете нет. Взять хотя бы картины великих художников – даже они не выглядят таковыми на все сто процентов. С личным идеалом еще сложнее, особенно если гонишься за чьим-то чужим, а не за тем, что живет у тебя в душе.
Данька, задумавшись, лишь промолчал в ответ. Судя по выражению лица, у юного художника были какие-то свои соображения на этот счет, которые он решил оставить при себе.
Следующими пунктами в их списке развлечений значились парк и велосипеды. Вот тут Игорь столкнулся с еще одной проблемой – оказалось, что Данька совершенно не умеет на них кататься. Пришлось потратить кучу времени и сил, чтобы научить юношу для начала хотя бы удерживать равновесие, затем одновременно держать руль и крутить педали. Промучившись с этим несколько часов к ряду, Игорь, наконец, не выдержал – сам сев сзади на багажник и положив руки поверх Данькиных ладоней, держащих руль, строго приказал ему крутить педали.
– Ты должен почувствовать момент равновесия и стараться не поддаваться панике. Да, по всем физическим законам велосипед – конструкция, которая теоретически не способна двигаться, но тут важен настрой и доверие. Если ты боишься, то никогда не сможешь достичь равновесия, баланса, при котором невозможное становится возможным. Сейчас просто доверься мне и почувствуй это. Стоит научиться, и ты уже не забудешь.
Данька мог лишь кивнуть головой в ответ, проглотив подступивший к горлу комок. Мысли путались в голове, руки дрожали, но не от страха, точнее не от страха перед велосипедом. Игорь находился слишком близко, почти вплотную к юноше. Руки блондина обнимали его сзади, а дыхание обжигало чувствительную кожу шеи, отчего она тут же покрывалась мурашками. Собственное дыхание сбивалось, руки дрожали, на лбу и верхней губе выступили холодные капельки пота. Даже если Игорь и заметит его волнение, то наверняка подумает, что это просто вернулся страх перед ездой на велосипеде – какое жалкое оправдание! На душе вновь стало очень скверно и гадко. У самого своего уха он услышал тихий шепот:
– Не бойся, я с тобой и держу тебя. Если мы и упадем, то вместе.
Данька закусил нижнюю губу и, закрыв глаза, на миг откинулся назад на плечо Игоря, сразу ощутив легкое, едва уловимое прикосновение пальцев к своим волосам. Данька тут же отдернул голову. Правая рука блондина мгновенно вернулась в исходное положение, бережно накрыв Данькину дрожащую руку, словно бы успокаивая, прибавляя уверенности и сил.
– Ну что, ты готов? Тогда вперед! – И они поехали. Теперь Данька прочувствовал все до мелочей: каждой клеточкой тела, каждой фиброй души. Два человека, велосипед и дорога – все преобразовалось в единую, совершенную и равновесную систему. Это было невероятно! Асфальт; скорость; шальной ветер в лицо, треплющий волосы, хлещущий по щекам – ощущение легкости, полета, свободы и… счастья. Данька не заметил, как его губы растянулись в улыбке, уже не в той кривой усмешке, но в настоящей, живой улыбке, что становилась все шире и шире, а в глазах вновь заплясали веселые огоньки, как тогда, пару лет назад.
– Спасибо! – проникновенно произнес юноша, как только они остановились, и Игорь слез с велосипеда, безмерно довольный как своим учеником, так и самим собой.
– У тебя отлично все получилось! А теперь давай еще раз, только уже без меня.
Данька удивленно и немного разочарованно посмотрел на своего новоиспеченного учителя.
Игорь тем временем уже залез на другой велосипед и, подмигнув Даньке, произнес:
– Давай наперегонки вон до того столба! Выиграешь ты – проси, что хочешь, ну, а если я одержу победу, то тоже потребую с тебя что-нибудь, согласен?
Тот кивнул, и гонка началась.
Выиграл Данька, точнее Игорь просто поддался ему, затормозив у самого финиша. Это не ускользнуло от наблюдательного взгляда юноши. Тот, несмотря на то, что выиграл, по сути, Игорь «в наказание», потребовал с него компенсацию – исполнение своего желания, но не простого, а с одним условием: желание Данька задумал озвучить лишь перед самым своим отъездом. Игорь же только развел руками в ответ на чудачества своего подопечного, но, смирившись, согласился.
Они ехали домой. Свет от уличных фонарей неровными бликами ложился на красиво очерченный овал лица, плечи, грудь, на несколько секунд выхватывая их из сумрака и затем снова погружая в бархатную тьму. Глаза закрыты, облик, пропитанный умиротворением и покоем – он спал на заднем сидении. Лишь короткий взгляд в зеркало заднего вида, вскользь – образ, кажущийся нереальным, постоянно ускользающим из света в тень. Сердце болезненно дернулось, остановилось и забилось вновь уже с удвоенной силой. Ощущение странного бессилия что-либо изменить – какие дикие мысли! Вдруг, горячая волна, жгучее желание помочь, облегчить боль, сделать счастливым и вытащить, выдернуть, наконец-таки, из сумрака на свет. Но что, если все это повлечет за собой одно лишь разочарование и боль?
Машина плавно подъехала к дому. Игорь выключил мотор и пару минут просто сидел в салоне в полной темноте, скорее ощущая, нежели слыша мерное дыхание спящего на заднем сидении Даньки. Блондин очень медленно вышел из салона и, подойдя к задней двери, замер перед ней, словно бы собираясь с духом, чтобы сделать следующий шаг. Игорь очень бережно вытащил спящего юношу и, легко подхватив его хрупкое тело на руки, направился к дому.
Уже в комнате блондин аккуратно положил свою ношу на кровать, осторожно, чтобы не разбудить, освободил от одежды и укрыл пледом, только затем осмелился выдохнуть и оглядеться. Все вещи уже были разобраны и спрятаны. Но внезапно взгляд, блуждающий по комнате, наткнулся на стол и, опустившись чуть вниз, зацепился за слегка выдвинутый ящик с торчащим в замке ключом. Покачав головой, Игорь двинулся по направлению к столу, с четким намерением закрыть его. Но, подойдя к нему вплотную и нечаянно заглянув внутрь, он остановился, раздираемый противоречивыми чувствами. На дне ящика на светло-сером фоне, чернел тот самый небольшой сверток, с которым Даня ни за что не желал расставаться. Игорь знал, что рыться в чужих вещах нехорошо, что у каждого есть свои собственные секреты, которые тот не хотел бы раскрывать кому попало, даже у него самого такой имелся, но… любопытство и желание хоть чем-то помочь, взяло верх. Игорь достал сверток и развернул. Это был небольшой прямоугольный альбом – вроде бы ничего примечательного или криминального. Однако, открыв его, Игорь на секунду, прикрыл глаза. Рисунки были великолепны с точки зрения техники написания, выполненные с душой, вдохновенно, но на всех них были изображены мужчины в разных недвусмысленных позах, порой таких, что и представить сложно, можно ли все это проделать в реальности. Все картины отличались одной особенностью – на лицах мужчин и некоторых частях их тел, были наложены белые пятна, похожие на светлые блики, мастерски подчеркивая, выделяя одно и полностью скрывая то, что по задумке автора, должно оставаться в «тени».
Игорь медленно сел, на оказавшийся поблизости стул и, все еще не веря своим глазам, продолжил рассматривать рисунки. Затем его взгляд переместился на спящего юношу, и губы сами прошептали слова:
– С самого начала я знал, что ты странный, но я и предположить не мог насколько…
Глава четвертая
Глава четвертая
Солнечные лучи медленно ползли по стенам, потолку, достигли кровати и, коснувшись лица, тут же разбудили юношу. Данька поморщился, недовольно потерся носом о подушку – просыпаться не хотелось. Впервые за несколько дней он смог так хорошо выспаться и отдохнуть. Мысли медленно вернулись к вчерашнему дню и заставили, против воли улыбнуться. Тот день, несмотря на пару напряженных моментов в самом начале, выдался просто замечательным, насыщенным и интересным. Однако его окончание он помнил довольно смутно: только эпизод, когда сел в машину, стоило спине лишь коснуться мягкой спинки сиденья, как он сразу же отключился. Все, что было после, происходило, точно во сне: кто-то очень бережно взял его на руки и куда-то понес. Очнулся он уже утром в своей комнате, в кровати, заботливо укрытый легким пледом.
Юноша потянулся всем телом и медленно открыл глаза. Комната была залита ярким солнечным светом, за окном, прямо напротив подоконника, на ветке жасмина заливалась радостными трелями маленькая пичужка – песня, полная радости, льющейся через край. На душе впервые за долгое время не было страха, стыда, а лишь покой и умиротворение.
Данька сел в кровати, свесив ноги, и огляделся. Он был один. Снова на губах заиграла улыбка. Рука потянулась к одежде, аккуратно висящей на стуле, и тут же замерла, от неожиданно посетившей мысли. Ведь он точно помнил, что вчера не раздевался сам, а это значит… Щеки в миг залила краска. Игорь! Он был в его комнате: спокойствие и негу как ветром с дуло, остатки сонливости тоже. Данька вскочил с кровати и кинулся к ящику письменного стала. Все лежало так, как он оставил: ящик слегка выдвинут; ключ свисает в замке; альбом, завернутый в темную ткань, лежал на самом дне. И все же юношу не покидало странное ощущение, что что-то не так. Игорь был в его комнате. Он сам принес его сюда. Сам раздел. Он… Данька резко выдохнул, стараясь прогнать навязчивые мысли, но руки уже сами потянулись к свертку из темной ткани, и, спустя несколько секунд, юноша, усевшись на подоконник, забыл уже обо всем.
Очнулся он лишь через час, лежа на полу, а рядом валялся лист с очередным творением. Когда взгляд наконец-то сфокусировался на рисунке, то Данька готов был сквозь землю провалиться. Он снова чувствовал себя грязным и испорченным. Не узнать героев рисунка, даже если большую его часть и скрывали блики, было невозможно. Сердце колотилось, точно бешенное – никогда еще его рисунки не были настолько реалистичными, никогда еще Данька не рисовал на них людей из жизни. До этого момента все герои на его рисунках были выдуманными личностями, с которыми он не был знаком, но на этот раз… Это было уже слишком! От одного взгляда на набросок, горячая волна возбуждения накрыла юношу с головой. Хорошо еще, что он сидел на полу, иначе ноги точно бы не выдержали.
Он схватил злополучный лист и тут же смял. Даньку всего трясло, на глаза непроизвольно наворачивались слезы. Почему, ну почему все именно так? Это не нормально. Если об этом узнает Игорь, то… как он будет реагировать тогда? Скорее всего, как и все нормальные люди, как та женщина в поезде – извращенец! Да, именно – он извращенец и ничего больше. Данька сжался на полу комочек, обхватив руками живот и закусив губу, до боли, до крови, всеми силами старался подавить судорожные всхлипы.
***
Мысли все путались, взгляд блуждал и никак не мог сосредоточиться на дороге, руки дрожали – паршивое состояние, особенно когда ведешь машину, выжимая 120 за раз, но Игорь просто никак не мог успокоиться. Эти рисунки, рисунки Даньки все еще стояли перед глазами. «Ну, рисует мальчик, ну специфика есть в рисунках (язык просто не поворачивался назвать эти рисунки – порнухой, поскольку уж слишком профессионально, даже, можно сказать гениально, они были выполнены) и что с того? Почему это тебя так взволновало, а Игорь? Ты и сам не такой уж белый и пушистый, как может показаться. Хочешь помочь ему? А теперь, после того как узнал его тайну, все еще настаиваешь на своем? Но вдруг твоя помощь ему и за даром не нужна? Кто ты ему – так просто гид-экскурсовод на пару недель. Имеешь ли ты хоть какое-то моральное право влезать в его личную жизнь? Тетка просила помочь…», – Игорь усмехнулся своим мыслям. Знала бы она, что творит ее племянничек, и какая ирония во всей этой ситуации.
***
Это был бар, где Игорь работал вот уже полгода, но сейчас он заехал сюда совершенно по другой причине. После разговора с отцом, ему всегда хотелось побыть где-то еще, в не такой жестко формальной обстановке и расслабится. Отец был строг, даже жесток и ужасно консервативен. Всей огромной финансовой корпорацией он управлял железной рукой и не тепел проявления своеволия ни от подчиненных, ни от собственных сыновей. У Игоря еще был младший брат, который в отличие от старшего, во всем подчинился отцу, а потому Макс сейчас учился за границей в самом престижном колледже Соединенных Штатов Америки. Игорь же работал здесь барменом, все еще лелея мечту стать актером, и едва ли сводил концы с концами. Однако он ни о чем не жалел, ведь свобода была дороже. Тем не менее, Игорь никогда не решился бы на этот шаг – пойти против жесткой диктатуры отца в одиночку – ему помогли. Отец до сих пор не мог смириться с выбором сына, но и не хотел отпускать его полностью, ведь в нем все же текла его кровь. И хоть мальчишка и был уже испорчен, но роду, крови, отец Игоря придавал практически столь же большое значение, сколько и корпорации, поэтому старался все же поддерживать связь даже со своим старшим непутевым сыном. Эти поездки к отцу всегда были для Игоря пыткой, но юноша все же смирялся и каждый месяц наведывался к старику. Приятно это было тому или нет, он не знал да и знать не хотел. Это была очередная одна формальность, дань уважения, иллюзия родственных отношений отца и сына. Эти встречи очень сильно изматывали Игоря эмоционально, поскольку больше походили на допрос. Дежурные вопросы и столь же дежурные ответы: никакой теплоты, никакой радости, никакого взаимопонимания – словом, ничего того, что, по логике вещей, связывает людей, делает их родными, близкими. Они с отцом давно уже стали чужими друг другу. Игорю порой даже казалось, что родными-то они никогда не были.
Закончив этот очередной визит вежливости, Игорь, улыбнувшись и попрощавшись с охранником при входе, вышел на улицу, набирая полные легкие свежего воздуха. Стало легче, но не надолго, предстояла еще одна не менее тягостная, но необходимая, встреча.
– Игорь? Что ты здесь делаешь? – Брюнет поднял брови, и тут же его лицо расплылось в лукавой улыбке. – Ни за что не поверю, что ты соскучился, а значит, тебе снова что-то от меня нужно.
Нахмурившись, Игорь твердой походкой подошел к барной стойке, и, плюхнувшись рядом с темноволосым юношей, как обычно одетым во все черное, сразу же, ничего не объясняя, даже не поздоровавшись, холодно произнес:
– Я видел тебя вчера. В магазине неподалеку от шоссе.
– О! – усмехнулся брюнет и картинно, чуть склонил голову, – весьма польщен, что вы соизволили обратить внимание на мою скромную персону.
– Хватит паясничать, Ник! Я к тебе по делу, а не дурака валять.
Улыбка брюнета стала шире, а в зелено-карих глазах зажглись насмешливые искорки. Он поставил локти на стол, сцепив пальцы рук, положил на них голову, и, слегка развернувшись, обратился самим вниманием. Но Игорь слишком хорошо его знал, чтобы понимать, что все это – не более, чем игра.
– Есть одно дело к тебе. Возможно, что ты сможешь помочь моему одному очень хорошему… другу.
Тонкие темные брови брюнета взлетели вверх от изумления и он, сразу же расцепив руки, подался вперед и, схватив Игоря за подбородок, заставил посмотреть себе прямо в глаза. Никита больше не улыбался.
– Друг? И как это понимать?
Игорь схватил его руку и резко вырвался из захвата. В глаза брюнету блондин старался больше не смотреть.
– Просто друг. Это племянник тетки, и у мальчика проблемы… Дьявол, почему я до сих пор должен тебе обо всем отчитываться?! Нас уже ничего не связывает, и на отца ты больше не работаешь!
– Это так, – снова прежняя улыбка, – тогда позволь задать вполне логичный вопрос: почему ты все еще приходишь ко мне за помощью?
Игорь отвернулся. Белая прямая прядь упала на глаза. И затем тихо:
– Ты единственный, к кому я могу обратиться с этим…
Никита рассмеялся и, протянув руку, потрепал блондина по волосам.
– Хотя бы так: я все еще тебе нужен – приятно осознавать, ничего не скажешь. Так в чем проблема?
***
После холодного душа и завтрака Данька стал чувствовать себя чуть лучше, и лишь в самом конце заметил, что Игоря сегодня нет за столом. Юноша колебался, но все никак не решался поднять глаза на тетку и спросить, но тетя Катя все поняла и без слов.
– Игоря не будет до самого вечера. Ему еще вчера позвонил отец и прямо с утра он к нему поехал. Плюс еще какие-то срочные дела, так что сегодня ты немножечко поскучаешь со мной, – улыбнувшись, сказала она, – но с завтрашнего дня и до конца твоего пребывания здесь, он будет в полном твоем распоряжении. Игорь взял отпуск на две недели на работе, и курсы, вроде бы, у них только с августа начинаются. Ну, как понравился тебе Игорь? Ведь хороший парень, правда?
Конечно, тетушка ничего плохого не имела в виду, и желала только одного, чтобы ее Данька опять стал прежним веселым и счастливым, но она и представить не могла, какой болью отозвались ее слова в душе племянника. Парень, каким-то образом умудрившись собрать все эмоции в кулак, и даже улыбнутся, ответил:
– Да, он хороший, с ним интересно, и он очень мне нравится… как… друг.
– Вот и славно! – Вдруг, тетка все как-то сразу сникла и присев на краешек стула серьезно посмотрела на племянника. Данька непонимающе уставился на нее. Тетя Катя, как и всегда в подобных случаях, когда не знала, что делать, бессознательно мяла в руках край своего фартука. Она несколько раз попыталась что-то сказать, но тут же себя останавливала.
Данька пару раз опасливо глянул на тетку и, уже выходя из-за стола, произнес:
– Я, пожалуй, пойду…
– Постой!
Тот замер в не решительности.
– Я не должна была бы говорить этого, но… понимаешь… Это, конечно, не мое дело и каждый может жить, как хочет, так, как считает нужным… Поначалу, я тоже этого не могла понять и принять… Однако Игорь, несмотря на такую его странность… он и правда хороший…
Сердце Даньки болезненно сжалось, а наружу вырвалось что-то совершенно чуждое, жесткое. Он подлетел к тетке и схватил ее за руки. Хватка оказалась железной, синие глаза обдавали холодом, пробирающим насквозь.
– Говори уже, что с ним не так? В чем ты его обвиняешь?
Тетка в первый момент просто онемела. Данька, никогда не был таким грубым и непочтительным, по крайней мере, он никогда не вел себя так с ней до этого момента. Племянник совершенно бессознательно и так яростно встал на защиту практически не знакомого, чужого ему человека, да что творится с этим парнем!
– Я просто хотела сказать, что Игорь не такой как все, он другой, - и, закрыв глаза, после секундной паузы, добавила:
– Игорь гей.
Пальцы, до этого с силой сжимавшие запястья женщины, моментально разжались, и, с без того бледного лица Даньки, схлынула вся краска. А затем он крикнул:
– Зачем ты мне врешь?!
– Это правда… Даня, подожди, не убегай так!...
Но он уже скрылся за дверью.
Глава пятая
Глава пятая
Игорь вернулся уже под вечер, полностью опустошенный. Визит к отцу и последующая встреча с Никитой вымотали его окончательно. Хорошо хоть последний обещал помочь, а если он что-либо обещал, то обязательно выполнял свои обещания, вот только... Смутные сомнения закрались в душу: нужно ли было посвящать во все это постороннего человека, особенно Никиту? Игорь тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. В любом случае дело сделано, и обратного пути нет. Нужно попытаться. Почему-то этот мальчишка, этот странный художник стал слишком… небезразличным ему человеком. Дома, положив ключи на столик в коридоре и прислонившись спиной к стене, блондин поднял голову к потолку и, тяжело вздохнув, на мгновенье прикрыл глаза.
– Игорь?
Юноша тут же отлепился от стены и повернулся в сторону голоса. В дверях стояла тетя Катя, и вид у нее был неважный. Блондин сразу насторожился.
– Что-то случилось?
Тетка подняла на него взгляд полный сожаления.
– Игорь, кажется, сегодня утром я совершила ужасную ошибку...
***
Данька сидел в своей комнате на широком подоконнике, забравшись туда прямо с ногами и, обняв колени, не отрываясь, смотрел в окно на догорающее в закатном зареве небо. Единственным источником света были огненные лучи солнца, проникающие внутрь и хоть немного разгоняющие вечерний сумрак, царящий в комнате. Свет Данька не включал. Сколько он так сидел – неизвестно, но, видимо, довольно долго. Игорь сделал несколько шагов в его сторону. Данька вздрогнул и обернулся, а когда увидел, кто перед ним, то снова уставился в окно.
– Уходи... – единственное слово, произнесенное тихо, но четко, резануло по напряженным нервам.
Игорь усилием воли загнал вздымающуюся волну гнева поглубже, скрестив руки на груди и облокотившись о ближайшую стену, и твердо произнес:
– Нам надо поговорить.
Тонкие губы Даньки исказила горькая усмешка.
– Не вижу в этом особой необходимости. Просто уходи.
Это было последней каплей. Моментально Игорь оказался рядом и, схватив юношу за плечи, заставил подняться на ноги.
– Все же нам придется поговорить. Хочешь ты этого или нет, но нам все равно жить под одной крышей еще довольно долго. Скажи, ты все это время собираешься провести на подоконнике?
Темные глаза с оранжевыми отсветами от догорающего солнца прожигали насквозь.
Следующая фраза была произнесена с нотками нескрываемого раздражения и сарказма в голосе:
– Даже если и так, то тебя это уж точно не касается.
– Ошибаешься, меня как раз и касается в первую очередь, ведь я отвечаю за тебя пока ты здесь.
Данька склонил голову чуть на бок и насмешливо произнес:
– И кто это наделил тебя такими полномочиями? Ведь ты мне не родственник, и даже не друг, просто нянька, которую навязала тетка. Интересно, как это она умудрилась тебя уговорить или сам согласился, потому что думал, что будет легко с таким как я … – Данька не договорил, он просто подавился словами, стоило ему лишь взглянуть на выражение лица блондина. Губы Игоря побелели, а кулаки непроизвольно сжались, еще секунда... Данька зажмурился, ожидая неминуемого удара, но его так и не последовало.
– Теперь все ясно... – голос Игоря прозвучал приглушенно и устало.
Он выпустил юношу и сам опустился на край подоконника. Данька, практически на автомате, последовал примеру Игоря и тоже сел на подоконник с другой стороны, забравшись туда полностью с ногами и прижав колени к груди. Блондин не смотрел в его сторону, устремив свой взор в окно. Оба молчали. Данька, опустив голову на колени, украдкой наблюдал за блондином из-под полуопущенных ресниц.
– Почему ты думаешь и ведешь себя так, словно все кругом тебе враги?
Вопрос был задан неожиданно, так что Данька даже вздрогнул. Но затем, собравшись с мыслями, с усмешкой произнес:
– Я бы так не думал, если бы постоянно не подтверждалось обратное, – и после непродолжительной паузы добавил:
– Тетя Катя мне сказала, что ты…
– … гей? Это так.
Данька непроизвольно дернулся и, уткнувшись носом в сложенные на коленях локти, резко замолчал, стараясь больше не смотреть на Игоря. Последняя надежда на то, что сказанное теткой могло быть ошибкой, растаяла, словно облачко тумана. Напряжение вернулось с удвоенной силой. Казалось, что сам воздух сгустился и вибрировал между ними.
Игорь, улыбнувшись, чуть опустил голову и произнес:
– Не беспокойся, я не причиню тебе вреда.
Данька вздернул подбородок и, безуспешно стараясь скрыть дрожь в голосе, произнес:
– А кто сказал, что я тебя боюсь? Просто это… неожиданно для меня…
– …встретить настоящего гея? – и тут Игорь расхохотался. – Значит, для тебя нормально рисовать геев, и страдать из-за комплекса неполноценности по этому поводу, а вот встретить в реальности – уже проблема?
Данька вскинулся и во все глаза уставился на блондина. Игорь больше не сдерживался и просто шел на пролом.
– Я видел твои рисунки – те, что ты прячешь ото всех в ящике стола.
Ужас плескался в синих глазах, затем в них вспыхнула ярость. Однако, Игорь вовсе не собирался останавливаться на достигнутом:
– Чего ты так боишься? Почему скрываешь ото всех? Заставляешь постоянно беспокоиться о тебе близких людей? Они ведь до сих пор остаются в неведении о том, что с тобой происходит! Ты поступаешь очень эгоистично.
– Эгоистично?! – Данька вскочил со своего места и вплотную придвинулся к Игорю, сжимая и разжимая кулаки от бессильной ярости. – Да, ты вообще понимаешь, о чем говоришь?! Если они узнают об этих рисунках, то будет ли им от этого лучше?!
– Тогда просто прекрати рисовать это и рисуй обычные картины – они у тебя тоже отлично получаются, – ответил Игорь и чуть отстранился от слишком возбужденного юноши, мягко взяв того за запястья и усаживая обратно напротив себя.
– Если бы это было так просто…
Данька даже не заметил манипуляций Игоря. Он и сам не знал, почему продолжил говорить, выплескивая все то, что так долго сдерживал внутри себя.
– Мне всегда нравилось смотреть на юношей, на мужские тела. Они казались мне более совершенными, чем женские, вдохновляли, будили воображение, и я рисовал их …
Сперва обычные рисунки простым карандашом. Все говорили, что у меня прирожденный талант, поэтому мать отдала меня в художественную школу. Там нам приходилось рисовать не только то и так, как хочется и нравится. Для того чтобы отточить мастерство, необходимо научиться делать все, причем на должном уровне. И я рисовал, не плохо рисовал – все хвалили, вот только один старый профессор как-то сказал мне, посмотрев на очередной рисунок: «Хорошая работа, молодой человек. Однако без души – это не больше, чем размалеванный кусок бумаги…» Эти слова надолго засели у меня в памяти. Профессор был прав, тысячу раз прав, и я стал искать то, что сделало бы мои рисунки более живыми.
Данька вздохнул, отстраненно глядя куда-то в сторону, а потом продолжил:
– Как-то раз у нас было задание – нарисовать обнаженную девушку… Она была хорошенькой, даже очень: мягкие черты лица, пышные формы и светлые кудряшки, обрамляющие круглое личико. Тем более что натурщица эта была Маринкой из параллельной группы, первая красавица. Парни так и увивались за ней. Мне же было все равно. А когда она разделась – мне попросту стало скучно. Я нарисовал ее, и мой рисунок признали одним из лучших. Но теперь уже и я сам видел тот недостаток, о котором говорил профессор – рисунок получился еще более бездушным, чем все остальные. Маринка … она тогда попыталась… подружиться со мной, но у нас так ничего и не вышло. Однажды в инернете, я наткнулся на сайт, где впервые увидел картину, нарисованную каким-то современным голландским художником. Она изображала двух обнаженных мужчин... Картина меня потрясла настолько, что я тут же схватил лист бумаги и карандаш. Очнулся я лишь спустя пол часа, а в моих руках был рисунок, который изображал двух мужчин, но совершенно не тех, что я видел на той картине из интеренета. Внешний вид, поза – все было другим, и, несмотря на то, что на картине присутствовала еще одна деталь – светлые пятна, скрывающие отдельные части рисунка, она была живой, в ней чувствовалась душа. По крайней мере, я ее чувствовал. Окрыленный своим успехом, на следующий день я, по глупости, показал этот рисунок профессору. Он очень долго всматривался в него, а потом сказал: «С точки зрения техники и наполненности – все прекрасно. Но, молодой человек, не рисуйте такого больше, иначе вам никогда не стать уважаемым художником». Тогда я впервые понял, что ненормальный, что у меня слишком извращенное воображение, ведь все сюжеты для рисунков просто появлялись у меня в голове, и когда они приходили, ничто не могло остановить меня от воплощения задуманного.
Данька на секунду прервался, чтобы перевести дух и затем продолжил совсем тихо, опустив голову:
– Но это было не самым страшным. У меня был друг, с которым мы дружили с самого детства. После того, как я стал рисовать подобного рода картины, со мной что-то произошло. Я стал по-другому смотреть на мир и в частности на Сашу. В какой-то момент, я понял, что он красив. Мне нравилось смотреть на него. Меня тянуло к нему, но я понимал что то, что испытываю к парню, ненормально, и подавлял в себе это всеми силами. Я думал, что он мой друг, мой лучший друг, и однажды спросил его, невзначай, как бы он отнесся к картинам изображающим двух мужчин вместе. Сашка лишь рассмеялся, а потом, скорчив презрительную мину, сказал, что представить себе этого не может. Даже если и существуют в природе такие картины, то только для педиков, нормальный человек, может и посмотрит, но только раз и из любопытства. После этого Сашка очень скоро переехал из нашего города вместе с родителями. Мы до сих пор поддерживаем связь через интеренет, но от былой дружбы осталась лишь видимость. Вот и вся история.
Данька замолчал, отвернулся и, глядя в окно, выводил дрожащим пальцем на бездушном стекле невидимые узоры. Игорь смотрел на него в упор, не отрываясь. Мысли снова пришли в беспорядочное движение как поток броуновских частиц. Как же хотелось его обнять, прижать к себе, зарыться носом в мягкие, огненные кудри и сказать, что все будет хорошо… Но как можно быть уверенным в этом, как можно обещать, то чего не можешь гарантировать на все сто процентов? Ведь в мире ничто не может дать таких гарантий, но сейчас, хотя бы в эту минуту…
– Тебе пора идти к себе, уже очень поздно, – сказал, наконец, Даня и, повернувшись к Игорю, выдержал его прямой взгляд, даже сумел сложить тонкие губы в некое подобие улыбки.
– Да, ты прав. Спокойной ночи.
Сдержать первоначальный порыв было неимоверно трудно, но блондин понимал, что Даньке сейчас просто нужно побыть одному. Игорь слез с подоконника, подошел к смежной двери их спален и, взявшись за ручку, вдруг, обернулся и произнес:
– Спасибо, что рассказал...
Автор: Esfiry (anahata)
Бета: Al Camiri
Жанр: романc, лирика, психология, и т.д.
Рейтинг: от R до PG-17
Категория: ориджинал
Статус:закончен
Размер: миди
Дисклаймер: под надежной неусыпной охраной)
Главные герои: Игорь, Даня, Никита
От автора: написан по заявке Люпи.
Огромное спасибо моей бете Al Camiri за такую быструю и качественную правку текста.
И хочу еще поблагодарить Рыжую шельму, за моральную поддержку во время написания.
Саммари или что-то вроде этого
.. У Даньки, почему-то, в первый момент, перехватило дыхание от незнакомого голоса, назвавшего его по имени. Что-то было в самом тембре, в интонациях, что бросало в дрожь юного художника. Он поднял взгляд и встретился с карими глазами, смотрящими с теплотой, чуть сверху вниз (встречающий оказался немного выше). Незнакомец протянул руку.
– Привет! Ты, должно быть, и есть Даня. А я Игорь. Тетка велела встретить тебя.
Внимание: запись для комментариев закрыта, если хотите оставить свой отзыв о прочитанном добро пожаловать по ссылке: тут
Глава первая
Глава первая
Монотонный стук колес; проплывающий за окном однообразный пейзаж; небо, затянутое свинцовыми облаками; накрапывающий дождь и…одиночество, что безжалостно зажимает душу в тисках. Пальцы бездумно выводят замысловатые узоры на безразличном к прикосновениям стекле. Зябко и неуютно. Вокруг – сплошь чужие, незнакомые люди – просто попутчики: усталые, угрюмые лица, озабоченные лишь своими проблемами, ни на что более не обращающие внимания.
Впервые он ехал один в незнакомый город. Юноша неожиданно вздрогнул и снова уставился в окно. Листок, опустившийся ему на колени, от резкого движения упал на пол и остался лежать там, белея в неярком свете ламп. Женщина, что сидела напротив, нагнулась и, протянув руку, подняла лист с пола. Он не успел вовремя среагировать, и предотвратить неминуемое. Молодому человеку больше ничего не оставалось, кроме как с ужасом наблюдать перемены в лице своей попутчицы. Женщина побледнела, а ее брови непроизвольно поползли вверх, как только она взглянула на лист – такого она явно не ожидала. Рисунок изображал двух юношей, и, с технической точки зрения, был выполнен безупречно, вот только... Юноши были не просто нарисованы близко стоящими друг к другу – они были запечатлены полуобнаженными, в недвусмысленной позе, страстно целующимися. Женщина, скорчив презрительную гримасу, молча отдала рисунок юному художнику. Мальчишка покраснел до корней отливающих медью волос и, судорожно вырвав злополучный лист из рук обескураженной женщины, снова отвернулся к окну.
Краем уха он услышал возмущенный шепот:
– И тут… эти. Ну что за времена пошли?! Вся молодежь – одни извращенцы!
Сидевшие рядом с ней мужчина и женщина, лишь покачали головами, соглашаясь.
Юноша вжал голову в плечи, сгорая от обиды и стыда. Он надеялся, что завтра поезд пребудет без опоздания, оставалось пережить только эти несколько часов.
Ночь пролетела, как одно мгновенье, а он-то думал, что вряд ли заснет после последнего инцидента. Однако, лишь только коснувшись подушки, юноша, незамедлительно провалился в сон, и когда на утро разлепил глаза, проводник объявил, что до прибытия поезда остается 15 минут. Парень облегченно выдохнул и, быстро собрав свой нехитрый скарб, метнулся к выходу. Еще 10 минут безотчетного страха и смущения – и вот уже в лицо ударило яркое солнце чужого города, а озорник-ветер растрепал и без того почти всегда прибывающие в некоем «художественном» беспорядке темно-рыжие кудри. Яркие синие глаза на миг зажмурились от резкого света так, что пришлось прикрыть их ладонью.
– Даня? – Послышалось откуда-то справа.
У Даньки, почему-то, в первый момент, перехватило дыхание от незнакомого голоса, назвавшего его по имени. Что-то было в самом тембре, в интонациях, что бросало в дрожь юного художника. Он поднял взгляд и встретился с карими глазами, смотрящими с теплотой, чуть сверху вниз (встречающий оказался немного выше). Незнакомец протянул руку.
– Привет! Ты, должно быть, и есть Даня. А я Игорь. Тетка велела встретить тебя.
Немного поколебавшись, Данька все же пожал, протянутую ему руку.
Игорь усмехнулся.
– Ну, раз ты и есть тот самый Даня, то идем.
Парень молча кивнул в ответ. Игорь, взяв часть сумок из рук юноши, быстро зашагал вперед, и только тут Даня позволил себе немного рассмотреть его: высокий, статный, широкоплечий, с идеально прямыми светлыми волосами, собранными назад в небольшой хвостик простой резинкой. Одет он был в самые обычные синие джинсы и белую футболку; руки сильные и загорелые, ладони большие, правильной формы с длинными, гибкими пальцами. От Игоря словно бы исходили волны уверенности и спокойствия. Просто идти с ним рядом – одно это приносило чувство странного умиротворения, успокаивало, снимало большую часть напряжения, не покидающего Даньку за все долгое время его путешествия.
Они вышли из здания вокзала и направились к машине, припаркованной неподалеку. Легкая, маневренная «Хонда» серебристого цвета – машина явно подержанная, но в очень хорошем состоянии. Данька, несильно разбирающийся в машинах, зато прекрасно чувствующий состояния людей, не мог не заметить трепетного отношения Игоря к ней. Блондин, отключив сигнализацию, бережно открыл дверь. Положив пакеты с подарками для тетки на заднее сидение, он вылез из салона и, аккуратно обойдя машину по периметру, открыл багажник. Игорь обернулся на застывшего на тротуаре парня и, усмехнувшись, произнес:
– Чего ты там встал как вкопанный? Иди скорее сюда и давай твой рюкзак. Нам еще нужно по дороге заскочить в супермаркет, купить продуктов. Тетя Катя вечно все забывает. Вот и сегодня о том, что нет продуктов, спохватилась, лишь когда меня за тобой на вокзал посылала.
Данька выдавил из себя некое подобие улыбки и, подойдя ближе, протянул блондину свой небольшой рюкзак.
– И это тоже давай в багажник, – кивнув в сторону прямоугольного, обтянутого черной тканью предмета, предложил Игорь. Он уже было протянул руку, но Данька неожиданно резко отскочил в сторону, отрицательно качая головой и прижимая сверток к себе.
Игорь удивленно посмотрел на странного юношу: голова чуть опущена, тело напряжено, руки судорожно сжимают темную ткань свертка, а из-под длинной кудрявой челки с настороженностью и недоверием сверкают синие глаза.
Блондин хмыкнул:
– Как хочешь, конечно. Если это так для тебя важно, то можешь взять с собой в салон.
На том и сошлись. Тем не менее, внезапно возникшее напряжение, упрямо не желало покидать обоих даже тогда, когда они уселись в салон. Игорь, повернув ключ в замке зажигания, завел мотор, и они тронулись с места. Машина плавно выехала со стоянки и покатилась прочь от вокзала.
За окном калейдоскопом сменялся пейзаж: люди, дома, машины, непрекращающийся гул большого города – все это с непривычки обрушилось бесконечным потоком на неподготовленное к столь суетному бытию сознание. Даньке было не по себе. Молчание в салоне затягивалось, становясь почти невыносимым. Даня, лишь упрямо пялился в окно, все еще прижимая к себе сверток, словно самую великую на свете драгоценность. Игорь то и дело поглядывал на него в зеркало заднего вида, не решаясь заговорить первым.
«Странный парень. Ведет себя, словно дикий звереныш, пойманный в клетку, и глаза у него какие-то неправдоподобно грустные для столь юного возраста» – думал он.
– Тетя Катя говорила, что ты рисуешь, – начал прощупывать почву Игорь, и, сам того не подозревая, сразу же наткнулся на больную тему.
Губы Даньки сжались в узкую полоску, он процедил холодно, не отрывая взгляда от окна:
– Да.
Игорь, однако, не сдавался.
– Хм-м-м, это интересно. Нарисуешь что-нибудь? Очень хочется посмотреть. Или, быть может, у тебя есть готовые рисунки, которые ты хотел бы показать.
– Нет! – Ответ был слишком быстрым и резким. А горящие глаза вперились в зеркало, встретившись с изумленным взглядом водителя так, что, от неожиданности Игорь на мгновение потерял концентрацию. Его руки соскользнули с руля, и машина резко вильнула в сторону. Однако блондин быстро пришел в себя и выправил руль, выравнивая движение. Мальчишка снова уставился в окно, как ни в чем не бывало.
Игорь почувствовал, как внутри него медленно начинает закипать гнев. «Какого черта ты делаешь, малолетний придурок?! Ведь мы могли бы сейчас врезаться в кого-нибудь!» – раздраженно подумал он, но стоило только Игорю посмотреть на худенькую фигурку этого рыжего недоразумения, свалившегося ему на голову так некстати, как его злоба постепенно начала затихать. На вид Даньке едва ли можно было дать больше 16-17 лет, хотя, по словам тетушки, юному художнику этим летом исполняется 21 год – почти совершеннолетний как-никак. Очень светлая, нежная и бледная кожа, едва видимые веснушки на носу и чуть высыпавшие на щеках, тонкие черты лица, хрупкая, несколько угловатая фигура, присущая разве что подросткам. Парень, видимо, совсем не занимался спортом да и на улице бывал не часто – эдакое комнатное растение. Ну да ничего: если удастся подобрать к нему ключик, то все поправимо.
Накануне приезда Даньки у Игоря состоялся странный разговор с тетей Катей. Державшаяся по-обыкновению особняком от постояльцев, которых летом пускала пожить к себе на квартиру, женщина внезапно разоткровенничалась.
– Игорь, – позвала она его как-то вечером тихим голосом.
Блондин, едва скрывшийся уже за дверью с бутылкой йогурта, резко остановился и удивленно воззрился на свою хозяйку. Невысокая, плотненькая женщина сидела за кухонным столом и нервно теребила край своего фартука. Она смотрела куда угодно, только не на Игоря, а затем, вздохнув, все так же избегая встретиться с ним взглядом, продолжила:
– Знаю, что мы не очень ладили… поначалу, – юноша тут же напрягся, ожидая очередной головомойки, но ее не последовало, – теперь все это в прошлом. Но дело даже не в этом. Пожалуйста, сядь и выслушай. У меня к тебе просьба, Игорь.
Тетя Катя очень выразительно посмотрела ему в глаза. Это было так неожиданно, что Игорь, совсем не понимая, что происходит, медленно сел на табуретку напротив взволнованной женщины.
– Завтра ко мне приедет племянник на летние каникулы, – начала она, – его зовут Даня. Он почти твой ровесник и всегда был несколько необщительным, а тут, вдруг, вообще закрылся ото всех. Моя сестра очень переживает по этому поводу. Данька никуда практически не выходит, ни с кем не общается, и в последнее время целыми днями сидит за компьютером или рисует. Что он рисует и чем занимается, одному Богу известно. Сестра пробовала поговорить с ним начистоту, но ничего не получается – Данька молчит, как партизан. Они даже к психологу его водили. Тот порекомендовал мальчику сменить обстановку. Вот сестра и отправила его сюда, ко мне в надежде, что здесь он сможет хоть немного развеяться, завести себе друзей. Он пробудет тут около двух недель.
– Ну, а причем здесь я? – с нескрываемым недоумением в голосе произнес Игорь, впрочем, догадываясь, куда клонит тетка.
– Я хотела бы, чтобы ты присмотрел за ним: город показал, развлек как-то. Взамен я прощу тебе долг за комнату за прошлый месяц и не возьму оплаты за следующие два.
«Вот засада! Знает же старая бестия, чем подкупить!» – подумал Игорь, невольно сжав кулаки – вот делать ему больше нечего как со всякими «принцами на горошине» возиться! Все равно ничего не поделаешь, придется согласиться. Деньги, одолженные у отца уже подходили к концу, работа в баре едва-едва позволяла покрыть расходы на еду и подготовительные курсы, так необходимые сейчас, чтобы осенью опять попытаться поступить в театральный – осуществить мечту всей жизни. О продаже машины не могло быть и речи, поскольку она была единственным, что осталось у него в память о матери. Вновь простить деньги у отца, крупного бизнесмена, Игорь не мог да и не хотел. Было одно обстоятельство в жизни юноши, что отдалило его от семьи, сделав практически изгоем. Тетя Катя, которая приютила парня, случайно узнала его тайну, и это чуть не стоило Игорю крыши над головой, но каким-то образом все улеглось. И вот теперь тетка просит его о помощи? Видимо, ситуация действительно критическая, раз это вынудило женщину обратится именно к нему.
Все эти воспоминания пронеслись в голове Игоря в один миг, когда он, припарковавшись на автостоянке около супермаркета, вылез из машины и поставил ее на сигнализацию, а затем еще раз внимательно окинул взглядом парнишку, уже стоявшего на тротуаре, все так же прижимающего свое сокровище к груди.
– Ты и в магазин с этим пойдешь? – саркастически поинтересовался блондин, даже не надеясь на вразумительный ответ.
Данька лишь гордо вскинул подбородок и процедил сквозь зубы:
– Так мы продукты покупать будем или как?
«Как же он меня бесит!» – в сердцах подумалось Игорю.
Глава вторая
Глава вторая
Холодная вода хоть не надолго, но все же принесла столь желанное успокоение. Юноша вцепился пальцами в край раковины, так что кожа на них побелела, а затем поднял взгляд и посмотрел на себя в зеркало: по темным кудрям и бледным щекам вниз стекали прозрачные капли; синие глаза распахнуты, в них уже так явственно сквозила боль и отчаяние. Ну почему все должно быть именно так? Почему только страх, боль и стыд – это все, что он может испытывать? Вместо того, чтобы подружится с человеком, он, кажется, опять сумел вызвать лишь неприязнь своим поведением. Не надо было с ним так резко. Игорь хороший парень – это видно, а он… Но он просто не мог ничего с собой поделать: странное напряжение упорно не желало отпускало. Тошнота противным колючим клубком подступила к горлу. Данька зажмурился, судорожно выдохнул и еще пару раз плеснул водой себе в лицо.
Из комнаты донесся знакомый женский голос:
– Даня, ты скоро? Обед уже готов.
– Да, сейчас. – Он усмехнулся своему отражению: даже голос звучит иначе – приветливо, без тени страха. Хорошо – вот так и надо. Продержаться всего лишь две недели, а затем – домой.
Тетя Катя выглядела вполне здоровой и цветущей. А ведь по рассказам матушки, ее состояние сейчас как раз оставляло желать лучшего: жаркое лето, давление, сильные головные боли, на которые та жаловалась сестре практически при каждом телефонном разговоре – все это вызывало сильное беспокойство и опасение у родных. Вот мать и снарядила Даньку для поездки – все равно целое лето будет в четырех стенах сидеть, а так хоть мир посмотрит.
Он же без каких-либо возражений лишь послушно стал собирать свои вещи. Странный, ведь раньше скандал бы закатил, а тут нет, просто молча согласился. Мать с тревогой в сердце провожала сына. Одно утешало – едет он к родным, и значит, все будет хорошо. А еще грела душу крошечная надежда на то, что доктор окажется прав и, возможно, смена обстановки поможет парню преодолеть свою внезапную закрытость и отчужденность от людей.
Юноша был не так глуп и понимал, что матерью двигало еще беспокойство за него самого, а не только за тетку. Ведь к психологу она его тоже не просто так, от нечего делать, пару недель назад таскала. Дядька, надо сказать, был довольно забавный. Данька усмехнулся, вспоминая: голос мелодичный, спокойный, вкрадчивый, но вот взгляд его выдавал – скучающий и словно бы говорящий: «Ну что, еще один с нежной психикой и подростковыми комплексами? Как же вы меня все достали!» Такое отношение не спрячешь – все на лице у этого важного «дяди» написано. А мама – вот тоже мне женщины! – чуть ли не со слезами на глазах, внимала каждому слову «мудрости» этого почтенного профессора, самого лучшего и уважаемого, как считалось, психолога в их небольшом городе. Но за всем этим красивым фасадом скрывалось слишком много фальши. Ему было плевать на самих людей и их проблемы – ведь это просто работа. Однако поход к психологу не прошел для юноши даром – он тоже кое-чему научился.
Даня вышел к столу уже совершенно другим человеком: не взирая на бурю внутри, на лице его читалось абсолютное спокойствие, даже умиротворение. Игорь, сидящий уже к тому времени за столом, выгнул от удивления бровь, но так ничего и не сказал.
– Даня, наконец-то! – с наигранным недовольством в голосе, произнесла тетка. – А мы уже тебя заждались. Проходи, присаживайся. К твоему приезду я приготовила все твое самое любимое.
«А не слишком ли постаралась?» – язвительно подумал Данька, но похоронил эту мысль, так и не озвучив ее. Это могло бы обидеть ни в чем не повинного человека, поэтому юноша лишь с улыбкой ответил:
– Спасибо, теть Кать.
Данька помедлил и, подняв голову, на секунду встретился с внимательным взглядом темных глаз Игоря, но тут же отвернулся, плюхнувшись на стул по другую сторону стола.
– Ну, вот и славно, – ворковала тетка, вытаскивая из духовки фирменную запеканку и ставя ее в центр стола. – Как ты любишь – с ягодной начинкой.
Данька и тут проглотил подступивший к горлу комок раздражения. «Милая моя тетушка, эту запеканку я любил, когда мне было около шести лет. Тогда нас с матерью сдуру занесло в Ваши края. Прознав о моих кулинарных предпочтениях, Вы, дорогая моя тетушка, готовили мне это блюдо чуть ли не каждый день и поэтому, покинув Вас, я стал ненавидеть запеканку в любом ее виде. Даже запах – и тот стал мне противен», – промелькнуло у него в голове. И вновь вслух юноша произнес только тихое «спасибо» и мужественно взялся за ложку.
Игорь, все это время внимательно наблюдавший за Данькой, под конец уже не сдержался и прыснул.
Тетя Катя и Даня одновременно удивленно воззрились на блондина. Тот всеми силами старался не засмеяться в голос. Данька сразу насторожился и нахохлился, став похожим на взъерошенного рыжего зверька, а тетка, никогда не умевшая держать долго что-то в себе, в том числе возмущение или обиду, сразу же высказалась за обоих:
– Не вижу в этом ничего смешного. Вы ведете себя очень некрасиво, молодой человек. Что забавного вы нашли в том, что я только что рассказывала?
Игорь тут же замахал рукой, одновременно второй вытирая выступившие от смеха слезы.
– Да, нет же, теть Кать, как можно смеяться над такой грустной историей, приключившийся у вас недавно на работе – человек ногу сломал… Нет, я не над этим смеялся просто… просто вспомнил один забавный случай.
– Так ты еще и невнимательно слушал! Ах ты!... – тетка схватила со стула полотенце и шутливо замахнулась на Игоря, на что тот сложил в молитвенном жесте ладони и, сделав скорбную мину при плохой игре, произнес:
– О, прощу прощения, я был не прав, и очень сожалею о содеянном! Теперь я – само внимание и сочувствие!
– Вот актер!
– Стараюсь, – подняв руки ладонями вверх и подмигнув в ответ, широко улыбнулся тот.
Тетка опустила занесенную руку с повисшим вдоль нее полотенцем, и сев рядом на стул, вдруг рассмеялась.
Данька был поражен – он никогда не видел тетю Катю такой радостной и счастливой.
Тетке очень многое пришлось пережить в своей жизни: тяжелая болезнь и смерть мужа; ребенок, родившийся слишком слабым и нежизнеспособным. Она боролась за его жизнь до самого конца, изматывая себя работой, чтобы только собрать необходимые средства на дорогостоящую операцию и лекарства. Но, даже сделав ее вовремя, спасти сынишку она так и не сумела. Тетя Катя очень сильно подорвала в то время свое собственное здоровье, но переехать к сестре отказалась. «У тебя своя семья, а я только обузой буду… Уж как-нибудь сама справлюсь. Дом есть, да и работу хорошую предложили. Не беспокойся за меня, я точно не пропаду», – сказала она тогда своей младшей сестре и осталась одна. С тех пор тетя Катя улыбалась очень редко да и то, лишь когда приезжал Данька. Но чтобы смеяться так заразительно и искренне – это было явлением беспрецедентным.
На смену удивлению внезапно пришла злость и ревность, сдерживать которые было просто невыносимо. Пальцы, сжавшись в кулаки, больно впились ногтями в ладони, голова опустилась сама собой, закрывая густой челкой горящие гневом глаза, а голос дрогнул, когда с губ сорвались слова, холодные, словно лед:
– Спасибо за обед, но я очень устал с дороги и хотел бы немного отдохнуть. Так что я, пожалуй, пойду в свою комнату.
– Конечно… – несколько растерянно произнесла тетя Катя, но тут же спохватилась, – Игорь, покажи, пожалуйста, Дане его комнату. Обратившись к племяннику, она поспешила пояснить:
– Я тут все немного переделала, пока тебя не было. И теперь твоя старая комната принадлежит Игорю. Временно, разумеется. А ты поживешь в соседней, если не возражаешь.
Данька возражал и даже очень возражал, но делать было нечего, оставалось лишь смириться. Он успокаивал себя мыслью о том, что это надолго, всего лишь какие-то две недели.
Тетка жила в загородном доме в двадцати километрах от города, в живописном местечке с лесом и озером неподалеку, а до города было очень удобно и быстро добираться на машине или электричке. К тому же место было не таким шумным и суетным, как если бы она жила в самой столице. Этот особняк построил еще ее муж, когда был здоров. Теперь же, чтобы не сидеть без дела, тетка решила его переделать, видимо, еще и для того, чтобы избавится от гнетущих воспоминаний. Как только Данька приехал, данный факт его весьма удивил, ведь тетя Катя благополучно «забыла» (впрочем, как и всегда бывало в подобных случаях) упомянуть об этом, при разговоре с сестрой по телефону.
На нижних этажах стройка кипела во всю, верх же большей частью был уже закончен. Две комнаты со смежной дверью располагались в западном крыле и одна большая, в которой и жила тетка, – в восточном.
Игорь поднимался по лестнице первым, за ним, будто тень, следовал Данька, взвалив на себя все свои вещи, даже рюкзак – от помощи Игоря он гордо отказался. Блондин лишь пожал плечами и пошел вперед, показывая дорогу. Уже на самом верху, открыв дверь ключом, он повернулся к Даньке и произнес:
– Вот и твоя комната. Располагайся.
Тот бросил в ответ хмурый взгляд из-под кудрявой челки и сделал шаг внутрь. Игорь же еле сдержался, чтобы только не коснутся медных кудрей и не растрепать их во все стороны. Очень смешанные чувства завладели сейчас блондином: с одной стороны, он испытывал явную симпатию к пареньку, но с другой, чувствовал в нем что-то такое, что сбивало его с толку, выводило из себя, заставляя беспричинно злиться.
Данька положил на кровать свои вещи и раздраженно бросил через плече:
– И долго ты собираешься торчать здесь? Я же сказал, что устал и хотел бы наконец-то отдохнуть.
– Да, конечно, ты имеешь законное право на отдых, но хоть для приличия претворился бы чуть более вежливым, чем ты есть на самом деле!
Дверь с шумом захлопнулась перед самым носом Игоря. Данька, слышал как за стеной, глухо отдаваясь от паркета, удаляются шаги блондина, и, прислонившись к двери спиной, медленно сполз вниз. Парень пару минут просто смотрел в пространство перед собой, а после обнял колени руками и, опустив на них кудрявую голову, замер.
***
– Игорь! Игорь, что ты здесь делаешь?
Парень вздрогнул от неожиданности и тут же очнулся. Он не помнил, каким образом оказался на кухне с традиционной бутылкой йогурта в руках. Рядом стояла тетя Катя и обеспокоено смотрела ему прямо в глаза:
– Что-то случилось? Неужели вы уже успели поссориться?
– Да нет, теть Кать, просто Данька Ваш… – Игорь замялся.
– Что? Говори уже!
– Он … странный.
Женщина вздохнула и грустно усмехнулась.
– Именно об этом я и говорила. Три года назад, когда племянник последний раз был здесь, это был совсем другой мальчик – очень жизнерадостный и общительный, полный такого задора, что только глаз да глаз за ним нужен был. Но вот потом…все изменилось… Только, пожалуйста, не отказывай в помощи сразу, очень тебя прошу.
Игорь нахмурил брови и, в задумчивости потерев подбородок, развел руками.
– Теть Кать, я же не психолог, так что многого от меня не ждете.
– Знаю, но ты хоть попытайся, он твой ровесник почти. Быть может, хоть с тобой оттает немного. Но! – Тетка подняла палец вверх, став сразу очень серьезной даже суровой. – Не знакомь его ни с кем из своих, ни в коем случае! Просто покажи город, развлеки, а там видно будет.
Блондин тяжело вздохнул, слегка опустив голову.
– Хорошо.
Глава третья
Глава третья
Наступили выходные. Игорь понимал, что, к несчастью, провести их в свое удовольствие ему не удастся, придется присматривать за тем самым странным парнем – племянником тетушки. И куда, спрашивается, его вести? В голове не было ни одной здравой мысли. Весь остаток вчерашнего вечера и добрую половину ночи он думал над тем, как «развлекать» навязанное ему «сокровище» в облике этого несносного рыжего. А тому хоть бы что! Игорь бросил быстрый взгляд на паренька на заднем сидении, и снедавшее его раздражение само собой испарилось.
Данька по обыкновению, молча, сидел, уставившись в окно с застывшим безразличием на лице. Сердце болезненно дернулось, и мысли Игоря потекли в совершенно другом направлении. «Интересно…» – промелькнуло у него в голове: «Что же с ним могло такого случиться, что стало причиной столь подавленного состояния?»
– Куда мы едем? – вопрос, заданный неожиданно, застал блондина врасплох. Игорь встрепенулся и еще раз взглянул, на застывшего неподвижно юношу, который все так же смотрел в окно, бесстрастно наблюдая за проплывавшим мимо пейзажем.
– Э-э-э, а куда бы ты хотел? Наш город большой, и в нем очень много всего интересного. Я вчера думал с чего бы начать, но, к сожалению, не зная твоих предпочтений, ничего конкретного придумать не смог.
Неожиданно на лице Даньки мелькнула едва уловимая тень, отдаленно напоминающая улыбку.
– Есть здесь где-нибудь поблизости магазин, где продаются солнечные очки?
Вопрос, вроде бы совершенно обыкновенный, заставил Игоря ощутить еще большее удивление и растерянность. Но, быстро справившись со смущением, блондин ответил:
– Да, есть тут один недалеко. Прямо при въезде в город.
– Тогда для начала, едем туда… Солнце слишком яркое. Не люблю такое – глаза режет, – добавил он, выдержав минутную паузу.
Это уже был весьма ощутимый прогресс по сравнению с предыдущими попытками завязать беседу. Однако Игорь не хотел торопить события и спрятал довольную улыбку, слегка наклонив вперед голову. До магазина ехали молча, но то невыносимое напряжение, которое возникло вчера при первой встрече, потихоньку сходило на нет.
Магазинчик был небольшим: из разряда тех придорожных забегаловок, где можно было купить все и вся по сходной цене, начиная от продуктов, и заканчивая прессой и всевозможными бытовыми мелочами. Уже внутри, подойдя к специальному стенду, расположенному слева от входа, Данька очень тщательно и придирчиво стал выбирать себе солнечные очки. Перемерив добрую половину, он все еще не подобрал то, что ему бы понравилось: одни слишком широкие, другие узкие, третьи слишком темные, четвертые наоборот – светлые, пятые вообще сидят как-то не так. Игорь терпел долго, но под конец не выдержав, схватил первые попавшиеся и, одев их Даньке на нос, подтащил, не успевшего опомниться, юношу к зеркалу:
– Вот эти отлично на тебе сидят. Мы их берем, – сказал он, обращаясь к продавщице.
Девушка, очнувшись от первого шока, быстро пробила товар. Данька было попробовал возмутиться, но Игорь, схватив очки и его самого за руку, быстро направился к выходу. Лицо блондина внезапно стало очень бледным, а взгляд беспокойным. Данька проследил за направлением его взгляда и успел заметить высокого брюнета в противоположном конце магазина, во всем черном и с плеером в ушах. Он стоял напротив полки с журналами, держа в руках один из них с изображением красного «Харлея» на обложке, и неспешно перелистывал страницы, мурлыча что-то себе под нос.
– Пошли отсюда скорее, – прошипел Игорь над самым ухом изумленного Даньки. – Нам давно пора ехать, – и добавил после некоторой паузы: – у меня уже есть план, куда мы отправимся дальше.
Данька промолчал и послушно пошел вслед за Игорем. Почему-то, глядя на его широкую спину; на руку, что сильно сдавила запястье; на изменившуюся походку – шаги стали отрывистыми, быстрыми, нервными, юноша вдруг ощутил странную и необъяснимую тревогу, противным клубком свернувшуюся в животе. Страх? Но почему?
Игорь буквально впихнул Даньку в машину, даже не взглянув на него, затем сам запрыгнул на переднее сидение и, не медля ни секунды, завел мотор, резко втопив педаль газа в пол. Машина взревела и сорвалась с места, а спустя пару минут они уже ехали по скоростному шоссе в сторону центра города. Когда злополучный магазин остался далеко позади, Игорь заметно расслабился и сбавил скорость. Данька, насупившись и все еще потирая плечо, болевшее после такого жестокого с ним обращения, спросил:
– Что случилось? Кто это был там, в магазине? Твой знакомый?
Игорь дернулся, но быстро взял себя в руки. Его голос не был привычно спокойным, напряжение вибрировало в каждом звуке:
– Все в порядке – он просто старый знакомый. Тебе не о чем волноваться. Сейчас мы едем в музей, затем в парк – покатаемся на велосипедах; потом, если останется время, можем сходить в кино.
Перспектива почему-то не очень вдохновляла, но Данька ничего на это ни сказал и снова уставился в окно с безразличным видом.
«Тьфу ты черт!» – выругался про себя Игорь, – «Ну надо же было тебе появиться именно сейчас!» Блондин уже очень сожалел о своем недавнем поведении, ведь его подопечный только стал оттаивать, проявлять хоть какой-то интерес к чему-то, что не являлось исключительно частью его внутреннего мира, и вот все опять вернулось на круги своя. Хотя, впрочем, какое ему вообще дело до этого недотроги? Почему он так беспокоится за совершенно чужого ему человека, которого ему просто-напросто навязали? Да еще эта неожиданная встреча в магазине… Столько воспоминаний, о которых совсем не хотелось думать сейчас.
Казалось, день был безнадежно испорчен. Но, несмотря на не слишком успешное начало, он прошел на редкость удачно, так что к концу оба смогли расслабиться настолько, чтобы начать вполне нормально общаться друг с другом.
Первой остановкой был самый большой и знаменитый музей изобразительных искусств, где были собраны сотни картин самых знаменитых художников прошлого. Данька был просто в восторге. Он даже выудил откуда-то припасенные листы бумаги и карандаш и сделал пару набросков больше всего понравившихся произведений. Игорь был поражен, стоило ему только взглянуть на эти наброски.
– Ого, да у тебя настоящий талант! Так четко все нарисовано. Они будто живые, объемные!
Щеки Даньки тут же покрыл густой румянец смущения.
– Да не чем тут восторгаться – обычные наброски.
Но от внимания Игоря не ускользнул блеск в глазах юноши и робкая, но довольная улыбка, которую он всеми силами пытался скрыть. Блондин широко улыбнулся и продолжил:
– Если еще учесть, что оригиналу двести с лишнем лет, а твоим наброскам от силы минут двадцать отроду, то оригинал явно проигрывает более свежей копии.
– Звучит как богохульство, – кашлянув в кулак, и, тем самым, подавив смешок, произнес Данька.
Игорь поднял брови, все еще улыбаясь.
– Разве? А по мне, хоть я и не знаток живописи, твои наброски значительно лучше, свежее этих мрачных, истерзанных временем оригиналов.
Юноша отвернулся.
– Ты мне просто льстишь. Я знаю, что еще очень далек от идеала.
– Знаешь, а ведь идеальных вещей на свете нет. Взять хотя бы картины великих художников – даже они не выглядят таковыми на все сто процентов. С личным идеалом еще сложнее, особенно если гонишься за чьим-то чужим, а не за тем, что живет у тебя в душе.
Данька, задумавшись, лишь промолчал в ответ. Судя по выражению лица, у юного художника были какие-то свои соображения на этот счет, которые он решил оставить при себе.
Следующими пунктами в их списке развлечений значились парк и велосипеды. Вот тут Игорь столкнулся с еще одной проблемой – оказалось, что Данька совершенно не умеет на них кататься. Пришлось потратить кучу времени и сил, чтобы научить юношу для начала хотя бы удерживать равновесие, затем одновременно держать руль и крутить педали. Промучившись с этим несколько часов к ряду, Игорь, наконец, не выдержал – сам сев сзади на багажник и положив руки поверх Данькиных ладоней, держащих руль, строго приказал ему крутить педали.
– Ты должен почувствовать момент равновесия и стараться не поддаваться панике. Да, по всем физическим законам велосипед – конструкция, которая теоретически не способна двигаться, но тут важен настрой и доверие. Если ты боишься, то никогда не сможешь достичь равновесия, баланса, при котором невозможное становится возможным. Сейчас просто доверься мне и почувствуй это. Стоит научиться, и ты уже не забудешь.
Данька мог лишь кивнуть головой в ответ, проглотив подступивший к горлу комок. Мысли путались в голове, руки дрожали, но не от страха, точнее не от страха перед велосипедом. Игорь находился слишком близко, почти вплотную к юноше. Руки блондина обнимали его сзади, а дыхание обжигало чувствительную кожу шеи, отчего она тут же покрывалась мурашками. Собственное дыхание сбивалось, руки дрожали, на лбу и верхней губе выступили холодные капельки пота. Даже если Игорь и заметит его волнение, то наверняка подумает, что это просто вернулся страх перед ездой на велосипеде – какое жалкое оправдание! На душе вновь стало очень скверно и гадко. У самого своего уха он услышал тихий шепот:
– Не бойся, я с тобой и держу тебя. Если мы и упадем, то вместе.
Данька закусил нижнюю губу и, закрыв глаза, на миг откинулся назад на плечо Игоря, сразу ощутив легкое, едва уловимое прикосновение пальцев к своим волосам. Данька тут же отдернул голову. Правая рука блондина мгновенно вернулась в исходное положение, бережно накрыв Данькину дрожащую руку, словно бы успокаивая, прибавляя уверенности и сил.
– Ну что, ты готов? Тогда вперед! – И они поехали. Теперь Данька прочувствовал все до мелочей: каждой клеточкой тела, каждой фиброй души. Два человека, велосипед и дорога – все преобразовалось в единую, совершенную и равновесную систему. Это было невероятно! Асфальт; скорость; шальной ветер в лицо, треплющий волосы, хлещущий по щекам – ощущение легкости, полета, свободы и… счастья. Данька не заметил, как его губы растянулись в улыбке, уже не в той кривой усмешке, но в настоящей, живой улыбке, что становилась все шире и шире, а в глазах вновь заплясали веселые огоньки, как тогда, пару лет назад.
– Спасибо! – проникновенно произнес юноша, как только они остановились, и Игорь слез с велосипеда, безмерно довольный как своим учеником, так и самим собой.
– У тебя отлично все получилось! А теперь давай еще раз, только уже без меня.
Данька удивленно и немного разочарованно посмотрел на своего новоиспеченного учителя.
Игорь тем временем уже залез на другой велосипед и, подмигнув Даньке, произнес:
– Давай наперегонки вон до того столба! Выиграешь ты – проси, что хочешь, ну, а если я одержу победу, то тоже потребую с тебя что-нибудь, согласен?
Тот кивнул, и гонка началась.
Выиграл Данька, точнее Игорь просто поддался ему, затормозив у самого финиша. Это не ускользнуло от наблюдательного взгляда юноши. Тот, несмотря на то, что выиграл, по сути, Игорь «в наказание», потребовал с него компенсацию – исполнение своего желания, но не простого, а с одним условием: желание Данька задумал озвучить лишь перед самым своим отъездом. Игорь же только развел руками в ответ на чудачества своего подопечного, но, смирившись, согласился.
Они ехали домой. Свет от уличных фонарей неровными бликами ложился на красиво очерченный овал лица, плечи, грудь, на несколько секунд выхватывая их из сумрака и затем снова погружая в бархатную тьму. Глаза закрыты, облик, пропитанный умиротворением и покоем – он спал на заднем сидении. Лишь короткий взгляд в зеркало заднего вида, вскользь – образ, кажущийся нереальным, постоянно ускользающим из света в тень. Сердце болезненно дернулось, остановилось и забилось вновь уже с удвоенной силой. Ощущение странного бессилия что-либо изменить – какие дикие мысли! Вдруг, горячая волна, жгучее желание помочь, облегчить боль, сделать счастливым и вытащить, выдернуть, наконец-таки, из сумрака на свет. Но что, если все это повлечет за собой одно лишь разочарование и боль?
Машина плавно подъехала к дому. Игорь выключил мотор и пару минут просто сидел в салоне в полной темноте, скорее ощущая, нежели слыша мерное дыхание спящего на заднем сидении Даньки. Блондин очень медленно вышел из салона и, подойдя к задней двери, замер перед ней, словно бы собираясь с духом, чтобы сделать следующий шаг. Игорь очень бережно вытащил спящего юношу и, легко подхватив его хрупкое тело на руки, направился к дому.
Уже в комнате блондин аккуратно положил свою ношу на кровать, осторожно, чтобы не разбудить, освободил от одежды и укрыл пледом, только затем осмелился выдохнуть и оглядеться. Все вещи уже были разобраны и спрятаны. Но внезапно взгляд, блуждающий по комнате, наткнулся на стол и, опустившись чуть вниз, зацепился за слегка выдвинутый ящик с торчащим в замке ключом. Покачав головой, Игорь двинулся по направлению к столу, с четким намерением закрыть его. Но, подойдя к нему вплотную и нечаянно заглянув внутрь, он остановился, раздираемый противоречивыми чувствами. На дне ящика на светло-сером фоне, чернел тот самый небольшой сверток, с которым Даня ни за что не желал расставаться. Игорь знал, что рыться в чужих вещах нехорошо, что у каждого есть свои собственные секреты, которые тот не хотел бы раскрывать кому попало, даже у него самого такой имелся, но… любопытство и желание хоть чем-то помочь, взяло верх. Игорь достал сверток и развернул. Это был небольшой прямоугольный альбом – вроде бы ничего примечательного или криминального. Однако, открыв его, Игорь на секунду, прикрыл глаза. Рисунки были великолепны с точки зрения техники написания, выполненные с душой, вдохновенно, но на всех них были изображены мужчины в разных недвусмысленных позах, порой таких, что и представить сложно, можно ли все это проделать в реальности. Все картины отличались одной особенностью – на лицах мужчин и некоторых частях их тел, были наложены белые пятна, похожие на светлые блики, мастерски подчеркивая, выделяя одно и полностью скрывая то, что по задумке автора, должно оставаться в «тени».
Игорь медленно сел, на оказавшийся поблизости стул и, все еще не веря своим глазам, продолжил рассматривать рисунки. Затем его взгляд переместился на спящего юношу, и губы сами прошептали слова:
– С самого начала я знал, что ты странный, но я и предположить не мог насколько…
Глава четвертая
Глава четвертая
Солнечные лучи медленно ползли по стенам, потолку, достигли кровати и, коснувшись лица, тут же разбудили юношу. Данька поморщился, недовольно потерся носом о подушку – просыпаться не хотелось. Впервые за несколько дней он смог так хорошо выспаться и отдохнуть. Мысли медленно вернулись к вчерашнему дню и заставили, против воли улыбнуться. Тот день, несмотря на пару напряженных моментов в самом начале, выдался просто замечательным, насыщенным и интересным. Однако его окончание он помнил довольно смутно: только эпизод, когда сел в машину, стоило спине лишь коснуться мягкой спинки сиденья, как он сразу же отключился. Все, что было после, происходило, точно во сне: кто-то очень бережно взял его на руки и куда-то понес. Очнулся он уже утром в своей комнате, в кровати, заботливо укрытый легким пледом.
Юноша потянулся всем телом и медленно открыл глаза. Комната была залита ярким солнечным светом, за окном, прямо напротив подоконника, на ветке жасмина заливалась радостными трелями маленькая пичужка – песня, полная радости, льющейся через край. На душе впервые за долгое время не было страха, стыда, а лишь покой и умиротворение.
Данька сел в кровати, свесив ноги, и огляделся. Он был один. Снова на губах заиграла улыбка. Рука потянулась к одежде, аккуратно висящей на стуле, и тут же замерла, от неожиданно посетившей мысли. Ведь он точно помнил, что вчера не раздевался сам, а это значит… Щеки в миг залила краска. Игорь! Он был в его комнате: спокойствие и негу как ветром с дуло, остатки сонливости тоже. Данька вскочил с кровати и кинулся к ящику письменного стала. Все лежало так, как он оставил: ящик слегка выдвинут; ключ свисает в замке; альбом, завернутый в темную ткань, лежал на самом дне. И все же юношу не покидало странное ощущение, что что-то не так. Игорь был в его комнате. Он сам принес его сюда. Сам раздел. Он… Данька резко выдохнул, стараясь прогнать навязчивые мысли, но руки уже сами потянулись к свертку из темной ткани, и, спустя несколько секунд, юноша, усевшись на подоконник, забыл уже обо всем.
Очнулся он лишь через час, лежа на полу, а рядом валялся лист с очередным творением. Когда взгляд наконец-то сфокусировался на рисунке, то Данька готов был сквозь землю провалиться. Он снова чувствовал себя грязным и испорченным. Не узнать героев рисунка, даже если большую его часть и скрывали блики, было невозможно. Сердце колотилось, точно бешенное – никогда еще его рисунки не были настолько реалистичными, никогда еще Данька не рисовал на них людей из жизни. До этого момента все герои на его рисунках были выдуманными личностями, с которыми он не был знаком, но на этот раз… Это было уже слишком! От одного взгляда на набросок, горячая волна возбуждения накрыла юношу с головой. Хорошо еще, что он сидел на полу, иначе ноги точно бы не выдержали.
Он схватил злополучный лист и тут же смял. Даньку всего трясло, на глаза непроизвольно наворачивались слезы. Почему, ну почему все именно так? Это не нормально. Если об этом узнает Игорь, то… как он будет реагировать тогда? Скорее всего, как и все нормальные люди, как та женщина в поезде – извращенец! Да, именно – он извращенец и ничего больше. Данька сжался на полу комочек, обхватив руками живот и закусив губу, до боли, до крови, всеми силами старался подавить судорожные всхлипы.
***
Мысли все путались, взгляд блуждал и никак не мог сосредоточиться на дороге, руки дрожали – паршивое состояние, особенно когда ведешь машину, выжимая 120 за раз, но Игорь просто никак не мог успокоиться. Эти рисунки, рисунки Даньки все еще стояли перед глазами. «Ну, рисует мальчик, ну специфика есть в рисунках (язык просто не поворачивался назвать эти рисунки – порнухой, поскольку уж слишком профессионально, даже, можно сказать гениально, они были выполнены) и что с того? Почему это тебя так взволновало, а Игорь? Ты и сам не такой уж белый и пушистый, как может показаться. Хочешь помочь ему? А теперь, после того как узнал его тайну, все еще настаиваешь на своем? Но вдруг твоя помощь ему и за даром не нужна? Кто ты ему – так просто гид-экскурсовод на пару недель. Имеешь ли ты хоть какое-то моральное право влезать в его личную жизнь? Тетка просила помочь…», – Игорь усмехнулся своим мыслям. Знала бы она, что творит ее племянничек, и какая ирония во всей этой ситуации.
***
Это был бар, где Игорь работал вот уже полгода, но сейчас он заехал сюда совершенно по другой причине. После разговора с отцом, ему всегда хотелось побыть где-то еще, в не такой жестко формальной обстановке и расслабится. Отец был строг, даже жесток и ужасно консервативен. Всей огромной финансовой корпорацией он управлял железной рукой и не тепел проявления своеволия ни от подчиненных, ни от собственных сыновей. У Игоря еще был младший брат, который в отличие от старшего, во всем подчинился отцу, а потому Макс сейчас учился за границей в самом престижном колледже Соединенных Штатов Америки. Игорь же работал здесь барменом, все еще лелея мечту стать актером, и едва ли сводил концы с концами. Однако он ни о чем не жалел, ведь свобода была дороже. Тем не менее, Игорь никогда не решился бы на этот шаг – пойти против жесткой диктатуры отца в одиночку – ему помогли. Отец до сих пор не мог смириться с выбором сына, но и не хотел отпускать его полностью, ведь в нем все же текла его кровь. И хоть мальчишка и был уже испорчен, но роду, крови, отец Игоря придавал практически столь же большое значение, сколько и корпорации, поэтому старался все же поддерживать связь даже со своим старшим непутевым сыном. Эти поездки к отцу всегда были для Игоря пыткой, но юноша все же смирялся и каждый месяц наведывался к старику. Приятно это было тому или нет, он не знал да и знать не хотел. Это была очередная одна формальность, дань уважения, иллюзия родственных отношений отца и сына. Эти встречи очень сильно изматывали Игоря эмоционально, поскольку больше походили на допрос. Дежурные вопросы и столь же дежурные ответы: никакой теплоты, никакой радости, никакого взаимопонимания – словом, ничего того, что, по логике вещей, связывает людей, делает их родными, близкими. Они с отцом давно уже стали чужими друг другу. Игорю порой даже казалось, что родными-то они никогда не были.
Закончив этот очередной визит вежливости, Игорь, улыбнувшись и попрощавшись с охранником при входе, вышел на улицу, набирая полные легкие свежего воздуха. Стало легче, но не надолго, предстояла еще одна не менее тягостная, но необходимая, встреча.
– Игорь? Что ты здесь делаешь? – Брюнет поднял брови, и тут же его лицо расплылось в лукавой улыбке. – Ни за что не поверю, что ты соскучился, а значит, тебе снова что-то от меня нужно.
Нахмурившись, Игорь твердой походкой подошел к барной стойке, и, плюхнувшись рядом с темноволосым юношей, как обычно одетым во все черное, сразу же, ничего не объясняя, даже не поздоровавшись, холодно произнес:
– Я видел тебя вчера. В магазине неподалеку от шоссе.
– О! – усмехнулся брюнет и картинно, чуть склонил голову, – весьма польщен, что вы соизволили обратить внимание на мою скромную персону.
– Хватит паясничать, Ник! Я к тебе по делу, а не дурака валять.
Улыбка брюнета стала шире, а в зелено-карих глазах зажглись насмешливые искорки. Он поставил локти на стол, сцепив пальцы рук, положил на них голову, и, слегка развернувшись, обратился самим вниманием. Но Игорь слишком хорошо его знал, чтобы понимать, что все это – не более, чем игра.
– Есть одно дело к тебе. Возможно, что ты сможешь помочь моему одному очень хорошему… другу.
Тонкие темные брови брюнета взлетели вверх от изумления и он, сразу же расцепив руки, подался вперед и, схватив Игоря за подбородок, заставил посмотреть себе прямо в глаза. Никита больше не улыбался.
– Друг? И как это понимать?
Игорь схватил его руку и резко вырвался из захвата. В глаза брюнету блондин старался больше не смотреть.
– Просто друг. Это племянник тетки, и у мальчика проблемы… Дьявол, почему я до сих пор должен тебе обо всем отчитываться?! Нас уже ничего не связывает, и на отца ты больше не работаешь!
– Это так, – снова прежняя улыбка, – тогда позволь задать вполне логичный вопрос: почему ты все еще приходишь ко мне за помощью?
Игорь отвернулся. Белая прямая прядь упала на глаза. И затем тихо:
– Ты единственный, к кому я могу обратиться с этим…
Никита рассмеялся и, протянув руку, потрепал блондина по волосам.
– Хотя бы так: я все еще тебе нужен – приятно осознавать, ничего не скажешь. Так в чем проблема?
***
После холодного душа и завтрака Данька стал чувствовать себя чуть лучше, и лишь в самом конце заметил, что Игоря сегодня нет за столом. Юноша колебался, но все никак не решался поднять глаза на тетку и спросить, но тетя Катя все поняла и без слов.
– Игоря не будет до самого вечера. Ему еще вчера позвонил отец и прямо с утра он к нему поехал. Плюс еще какие-то срочные дела, так что сегодня ты немножечко поскучаешь со мной, – улыбнувшись, сказала она, – но с завтрашнего дня и до конца твоего пребывания здесь, он будет в полном твоем распоряжении. Игорь взял отпуск на две недели на работе, и курсы, вроде бы, у них только с августа начинаются. Ну, как понравился тебе Игорь? Ведь хороший парень, правда?
Конечно, тетушка ничего плохого не имела в виду, и желала только одного, чтобы ее Данька опять стал прежним веселым и счастливым, но она и представить не могла, какой болью отозвались ее слова в душе племянника. Парень, каким-то образом умудрившись собрать все эмоции в кулак, и даже улыбнутся, ответил:
– Да, он хороший, с ним интересно, и он очень мне нравится… как… друг.
– Вот и славно! – Вдруг, тетка все как-то сразу сникла и присев на краешек стула серьезно посмотрела на племянника. Данька непонимающе уставился на нее. Тетя Катя, как и всегда в подобных случаях, когда не знала, что делать, бессознательно мяла в руках край своего фартука. Она несколько раз попыталась что-то сказать, но тут же себя останавливала.
Данька пару раз опасливо глянул на тетку и, уже выходя из-за стола, произнес:
– Я, пожалуй, пойду…
– Постой!
Тот замер в не решительности.
– Я не должна была бы говорить этого, но… понимаешь… Это, конечно, не мое дело и каждый может жить, как хочет, так, как считает нужным… Поначалу, я тоже этого не могла понять и принять… Однако Игорь, несмотря на такую его странность… он и правда хороший…
Сердце Даньки болезненно сжалось, а наружу вырвалось что-то совершенно чуждое, жесткое. Он подлетел к тетке и схватил ее за руки. Хватка оказалась железной, синие глаза обдавали холодом, пробирающим насквозь.
– Говори уже, что с ним не так? В чем ты его обвиняешь?
Тетка в первый момент просто онемела. Данька, никогда не был таким грубым и непочтительным, по крайней мере, он никогда не вел себя так с ней до этого момента. Племянник совершенно бессознательно и так яростно встал на защиту практически не знакомого, чужого ему человека, да что творится с этим парнем!
– Я просто хотела сказать, что Игорь не такой как все, он другой, - и, закрыв глаза, после секундной паузы, добавила:
– Игорь гей.
Пальцы, до этого с силой сжимавшие запястья женщины, моментально разжались, и, с без того бледного лица Даньки, схлынула вся краска. А затем он крикнул:
– Зачем ты мне врешь?!
– Это правда… Даня, подожди, не убегай так!...
Но он уже скрылся за дверью.
Глава пятая
Глава пятая
Игорь вернулся уже под вечер, полностью опустошенный. Визит к отцу и последующая встреча с Никитой вымотали его окончательно. Хорошо хоть последний обещал помочь, а если он что-либо обещал, то обязательно выполнял свои обещания, вот только... Смутные сомнения закрались в душу: нужно ли было посвящать во все это постороннего человека, особенно Никиту? Игорь тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. В любом случае дело сделано, и обратного пути нет. Нужно попытаться. Почему-то этот мальчишка, этот странный художник стал слишком… небезразличным ему человеком. Дома, положив ключи на столик в коридоре и прислонившись спиной к стене, блондин поднял голову к потолку и, тяжело вздохнув, на мгновенье прикрыл глаза.
– Игорь?
Юноша тут же отлепился от стены и повернулся в сторону голоса. В дверях стояла тетя Катя, и вид у нее был неважный. Блондин сразу насторожился.
– Что-то случилось?
Тетка подняла на него взгляд полный сожаления.
– Игорь, кажется, сегодня утром я совершила ужасную ошибку...
***
Данька сидел в своей комнате на широком подоконнике, забравшись туда прямо с ногами и, обняв колени, не отрываясь, смотрел в окно на догорающее в закатном зареве небо. Единственным источником света были огненные лучи солнца, проникающие внутрь и хоть немного разгоняющие вечерний сумрак, царящий в комнате. Свет Данька не включал. Сколько он так сидел – неизвестно, но, видимо, довольно долго. Игорь сделал несколько шагов в его сторону. Данька вздрогнул и обернулся, а когда увидел, кто перед ним, то снова уставился в окно.
– Уходи... – единственное слово, произнесенное тихо, но четко, резануло по напряженным нервам.
Игорь усилием воли загнал вздымающуюся волну гнева поглубже, скрестив руки на груди и облокотившись о ближайшую стену, и твердо произнес:
– Нам надо поговорить.
Тонкие губы Даньки исказила горькая усмешка.
– Не вижу в этом особой необходимости. Просто уходи.
Это было последней каплей. Моментально Игорь оказался рядом и, схватив юношу за плечи, заставил подняться на ноги.
– Все же нам придется поговорить. Хочешь ты этого или нет, но нам все равно жить под одной крышей еще довольно долго. Скажи, ты все это время собираешься провести на подоконнике?
Темные глаза с оранжевыми отсветами от догорающего солнца прожигали насквозь.
Следующая фраза была произнесена с нотками нескрываемого раздражения и сарказма в голосе:
– Даже если и так, то тебя это уж точно не касается.
– Ошибаешься, меня как раз и касается в первую очередь, ведь я отвечаю за тебя пока ты здесь.
Данька склонил голову чуть на бок и насмешливо произнес:
– И кто это наделил тебя такими полномочиями? Ведь ты мне не родственник, и даже не друг, просто нянька, которую навязала тетка. Интересно, как это она умудрилась тебя уговорить или сам согласился, потому что думал, что будет легко с таким как я … – Данька не договорил, он просто подавился словами, стоило ему лишь взглянуть на выражение лица блондина. Губы Игоря побелели, а кулаки непроизвольно сжались, еще секунда... Данька зажмурился, ожидая неминуемого удара, но его так и не последовало.
– Теперь все ясно... – голос Игоря прозвучал приглушенно и устало.
Он выпустил юношу и сам опустился на край подоконника. Данька, практически на автомате, последовал примеру Игоря и тоже сел на подоконник с другой стороны, забравшись туда полностью с ногами и прижав колени к груди. Блондин не смотрел в его сторону, устремив свой взор в окно. Оба молчали. Данька, опустив голову на колени, украдкой наблюдал за блондином из-под полуопущенных ресниц.
– Почему ты думаешь и ведешь себя так, словно все кругом тебе враги?
Вопрос был задан неожиданно, так что Данька даже вздрогнул. Но затем, собравшись с мыслями, с усмешкой произнес:
– Я бы так не думал, если бы постоянно не подтверждалось обратное, – и после непродолжительной паузы добавил:
– Тетя Катя мне сказала, что ты…
– … гей? Это так.
Данька непроизвольно дернулся и, уткнувшись носом в сложенные на коленях локти, резко замолчал, стараясь больше не смотреть на Игоря. Последняя надежда на то, что сказанное теткой могло быть ошибкой, растаяла, словно облачко тумана. Напряжение вернулось с удвоенной силой. Казалось, что сам воздух сгустился и вибрировал между ними.
Игорь, улыбнувшись, чуть опустил голову и произнес:
– Не беспокойся, я не причиню тебе вреда.
Данька вздернул подбородок и, безуспешно стараясь скрыть дрожь в голосе, произнес:
– А кто сказал, что я тебя боюсь? Просто это… неожиданно для меня…
– …встретить настоящего гея? – и тут Игорь расхохотался. – Значит, для тебя нормально рисовать геев, и страдать из-за комплекса неполноценности по этому поводу, а вот встретить в реальности – уже проблема?
Данька вскинулся и во все глаза уставился на блондина. Игорь больше не сдерживался и просто шел на пролом.
– Я видел твои рисунки – те, что ты прячешь ото всех в ящике стола.
Ужас плескался в синих глазах, затем в них вспыхнула ярость. Однако, Игорь вовсе не собирался останавливаться на достигнутом:
– Чего ты так боишься? Почему скрываешь ото всех? Заставляешь постоянно беспокоиться о тебе близких людей? Они ведь до сих пор остаются в неведении о том, что с тобой происходит! Ты поступаешь очень эгоистично.
– Эгоистично?! – Данька вскочил со своего места и вплотную придвинулся к Игорю, сжимая и разжимая кулаки от бессильной ярости. – Да, ты вообще понимаешь, о чем говоришь?! Если они узнают об этих рисунках, то будет ли им от этого лучше?!
– Тогда просто прекрати рисовать это и рисуй обычные картины – они у тебя тоже отлично получаются, – ответил Игорь и чуть отстранился от слишком возбужденного юноши, мягко взяв того за запястья и усаживая обратно напротив себя.
– Если бы это было так просто…
Данька даже не заметил манипуляций Игоря. Он и сам не знал, почему продолжил говорить, выплескивая все то, что так долго сдерживал внутри себя.
– Мне всегда нравилось смотреть на юношей, на мужские тела. Они казались мне более совершенными, чем женские, вдохновляли, будили воображение, и я рисовал их …
Сперва обычные рисунки простым карандашом. Все говорили, что у меня прирожденный талант, поэтому мать отдала меня в художественную школу. Там нам приходилось рисовать не только то и так, как хочется и нравится. Для того чтобы отточить мастерство, необходимо научиться делать все, причем на должном уровне. И я рисовал, не плохо рисовал – все хвалили, вот только один старый профессор как-то сказал мне, посмотрев на очередной рисунок: «Хорошая работа, молодой человек. Однако без души – это не больше, чем размалеванный кусок бумаги…» Эти слова надолго засели у меня в памяти. Профессор был прав, тысячу раз прав, и я стал искать то, что сделало бы мои рисунки более живыми.
Данька вздохнул, отстраненно глядя куда-то в сторону, а потом продолжил:
– Как-то раз у нас было задание – нарисовать обнаженную девушку… Она была хорошенькой, даже очень: мягкие черты лица, пышные формы и светлые кудряшки, обрамляющие круглое личико. Тем более что натурщица эта была Маринкой из параллельной группы, первая красавица. Парни так и увивались за ней. Мне же было все равно. А когда она разделась – мне попросту стало скучно. Я нарисовал ее, и мой рисунок признали одним из лучших. Но теперь уже и я сам видел тот недостаток, о котором говорил профессор – рисунок получился еще более бездушным, чем все остальные. Маринка … она тогда попыталась… подружиться со мной, но у нас так ничего и не вышло. Однажды в инернете, я наткнулся на сайт, где впервые увидел картину, нарисованную каким-то современным голландским художником. Она изображала двух обнаженных мужчин... Картина меня потрясла настолько, что я тут же схватил лист бумаги и карандаш. Очнулся я лишь спустя пол часа, а в моих руках был рисунок, который изображал двух мужчин, но совершенно не тех, что я видел на той картине из интеренета. Внешний вид, поза – все было другим, и, несмотря на то, что на картине присутствовала еще одна деталь – светлые пятна, скрывающие отдельные части рисунка, она была живой, в ней чувствовалась душа. По крайней мере, я ее чувствовал. Окрыленный своим успехом, на следующий день я, по глупости, показал этот рисунок профессору. Он очень долго всматривался в него, а потом сказал: «С точки зрения техники и наполненности – все прекрасно. Но, молодой человек, не рисуйте такого больше, иначе вам никогда не стать уважаемым художником». Тогда я впервые понял, что ненормальный, что у меня слишком извращенное воображение, ведь все сюжеты для рисунков просто появлялись у меня в голове, и когда они приходили, ничто не могло остановить меня от воплощения задуманного.
Данька на секунду прервался, чтобы перевести дух и затем продолжил совсем тихо, опустив голову:
– Но это было не самым страшным. У меня был друг, с которым мы дружили с самого детства. После того, как я стал рисовать подобного рода картины, со мной что-то произошло. Я стал по-другому смотреть на мир и в частности на Сашу. В какой-то момент, я понял, что он красив. Мне нравилось смотреть на него. Меня тянуло к нему, но я понимал что то, что испытываю к парню, ненормально, и подавлял в себе это всеми силами. Я думал, что он мой друг, мой лучший друг, и однажды спросил его, невзначай, как бы он отнесся к картинам изображающим двух мужчин вместе. Сашка лишь рассмеялся, а потом, скорчив презрительную мину, сказал, что представить себе этого не может. Даже если и существуют в природе такие картины, то только для педиков, нормальный человек, может и посмотрит, но только раз и из любопытства. После этого Сашка очень скоро переехал из нашего города вместе с родителями. Мы до сих пор поддерживаем связь через интеренет, но от былой дружбы осталась лишь видимость. Вот и вся история.
Данька замолчал, отвернулся и, глядя в окно, выводил дрожащим пальцем на бездушном стекле невидимые узоры. Игорь смотрел на него в упор, не отрываясь. Мысли снова пришли в беспорядочное движение как поток броуновских частиц. Как же хотелось его обнять, прижать к себе, зарыться носом в мягкие, огненные кудри и сказать, что все будет хорошо… Но как можно быть уверенным в этом, как можно обещать, то чего не можешь гарантировать на все сто процентов? Ведь в мире ничто не может дать таких гарантий, но сейчас, хотя бы в эту минуту…
– Тебе пора идти к себе, уже очень поздно, – сказал, наконец, Даня и, повернувшись к Игорю, выдержал его прямой взгляд, даже сумел сложить тонкие губы в некое подобие улыбки.
– Да, ты прав. Спокойной ночи.
Сдержать первоначальный порыв было неимоверно трудно, но блондин понимал, что Даньке сейчас просто нужно побыть одному. Игорь слез с подоконника, подошел к смежной двери их спален и, взявшись за ручку, вдруг, обернулся и произнес:
– Спасибо, что рассказал...
-
-
23.10.2009 в 17:27Голова просто раскалывалась, так что даже веки поднять было больно. Игорь с трудом разлепил их и тут же поморщился от солнечного света, в первый момент, сильно резанувшего по глазам. Он откинулся на подушку и, зажмурившись, потер переносицу. Нужно было чуть подождать, когда боль, наконец, отпустит, а потом все же попытаться добраться до аптечки. Хорош – ничего не скажешь. И как, спрашивается, в таком состоянии машину вести, ведь именно сегодня должна состояться эта треклятая встреча! Со вчерашнего дня сомнений, по поводу правильности принятого решения, только прибавилось. Игорь тяжело вздохнул и снова осторожно попытался открыть глаза – получилось. Однако комната виделась еще не совсем четко. Блондин, не отрывая головы от подушки и стараясь как можно меньше ее тревожить, правой рукой попытался нащупать сотовый, который всегда оставлял на тумбочке. Трубка нашлась не сразу, но как только пальцы коснулись корпуса, раздался неожиданный звонок. Игоря передернуло: любой резкий звук отдавался в голове подобием фанфар. Юноша судорожно схватил трубку, и чуть не нажал на сброс, но вовремя остановился.
– Да, слушаю… – раздался его собственный голос: охрипший, резкий, раздраженный.
– Ого, вот это прием! – послышалось насмешливое на другом конце. Не узнать эти интонации было не возможно.
– Никита, черт! Почему ты звонишь в такую рань!
– А за черта отдельное спасибо. Ты уже очень давно не именовал меня столь лестными эпитетами.
– Заканчивай уже! Лучше скажи, что у тебя там случилось? Знаю, что просто так ты бы не позвонил в семь утра.
– Ну… вообще-то я сейчас в аэропорту.
Игорь, тут же забыв о головной боли, резко сел в кровати и почти сразу пожалел о своих столь опрометчивых действиях. Мстительная мигрень вгрызлась в голову с удвоенной силой, так что в глазах потемнело, и блондин не смог сдержать яростное шипение.
– Эй, с тобой там все в порядке? – послышался слегка взволнованный голос Никиты.
– Все хорошо. Просто голова болит, и все из-за тебя! – огрызнулся Игорь.
– Хэх, и как всегда я крайний, – снова мелькнули насмешливые нотки.
– Ты мне лучше объясни, какого, спрашивается, лешего, ты делаешь в аэропорту, когда у нас с тобой встреча сегодня в полдень?
– Прости, друг, но это срочная поездка. И, между прочим, по просьбе твоего отца.
– Отца? Но ведь…
– Знаю-знаю, я на него больше не работаю, и все такое. Но вот, ты не поверишь, соскучился я по старым временам. Дай, думаю, зайду, проведаю старика, ведь несмотря на все разногласия, поначалу мы с ним неплохо ладили…
– Не заговаривай мне зубы! Какого, черта ты поперся к нему?
– И незачем так нервничать, это плохо скажется на твоем самочувствии. Ведь если голова сильно болит, то тебе не следует так волноваться – будет только хуже…
– Ник, если немедленно не прекратишь – закопаю, живьем!
– Руки коротки!
– Ник!!!
– Понял-понял, – в трубке вздохнули, и брюнет продолжил, – ну, а теперь серьезно, я зашел к твоему отцу, чтобы еще раз попытается уговорить его взять меня на работу. А поскольку ты редко там появляешься, старик согласился, и дал мне первое задание – командировку в Мадрид по делам фирмы. Я не мог отказаться, поскольку для меня это реальный шанс попробовать себя в совершенно иной сфере деятельности.
– Ты? И финансист – быть того не может! Мне всегда казалось, что ты и бизнес – две совершенно не совместимые вещи, ведь ты же так любишь свободу: чтобы ничто тебя не связывало, минимум ответственности. А теперь… что произошло?
– Игорь, ты, правда, хочешь это знать?
Блондин очень хорошо знал, что означают такие не типичные для друга ледяные нотки в голосе: расспрашивать дальше бесполезно, все равно ничего не добьешься.
Игорь вздохнул.
– Хотя бы… когда ты вернешься?
– Через четыре дня. И не беспокойся, я помню о твоем подопечном и обязательно встречусь с ним, как и обещал, но уже когда вернусь.
Слегка помедлив, с неизменной иронией в голосе он добавил:
– И все же я немного волнуюсь за парня. Страшно подумать, что с ним может сделать такой вспыльчивый и неуравновешенный тип, как ты.
Игорь заскрежетал зубами и хотел уже крикнуть что-то еще в трубку, но его опередили.
– А вот и мой рейс. До скорого, и не скучайте!
– Дьявол! – в сердцах выпалил Игорь, кидая сотовый на кровать. На резкое движение, голова снова отозвалась острой болью, заставив блондина, поморщившись, зашипеть.
Он опять прилег на подушку, и когда боль немного поутихла, вдруг неожиданно тихо засмеялся.
– Ох, Ник, ты всегда был слишком непредсказуем.
-
-
23.10.2009 в 17:27Кто-то был рядом, сидел на самом краешке кровати, но это присутствие казалось настолько расплывчатым и эфемерным, что невольно возникало ощущение миража или иллюзии. Его еще не отпустил Морфей из своего сладкого забытья, где нет этой режущей боли при каждом неосторожном и чуть более резком повороте головы. Просыпаться и возвращаться к жестокой реальности чертовски не хотелось, но тут холодные пальцы тыльной стороной неожиданно прикоснулись к горячему лбу, принося с собой долгожданное облегчение и, в то же время, возвращая к действительности.
Игорь открыл глаза. Рука на его лбу, дарующая столь необходимое сейчас успокоение, моментально исчезла.
– Даня? – удивление в голосе было не поддельным. – Что ты здесь делаешь?
Юноша, нахмурившись, скрестил руки на груди и ворчливо произнес:
– За тобой присматриваю. Тетя Катя просила, пока она в город по делам отлучилась.
– Со мной все в порядке. – Блондин приподнялся на локте и тут же скривился. К горлу подкатила тошнота, но он все же упрямо держался из последних сил. – Который сейчас час?
– Около двенадцати, и тебе лучше не двигаться еще некоторое время.
Данька осторожно взял Игоря за плечи и аккуратно уложил обратно в кровать. В синих глазах впервые за долгое время появилось что-то еще, кроме полного безразличия к окружающему миру.
– Подожди здесь, я принесу аптечку с лекарствами и мокрые полотенца, – сказал он и выбежал за дверь.
– Уж точно никуда не уйду, – усмехнулся Игорь, – с такой-то головой…
Минут через десять Данька снова появился в комнате со всем необходимым и приступил к лечению. Было видно, с каким энтузиазмом он взялся за эту работу, стараясь как можно меньше тревожить больную голову своего пациента. Каждое прикосновение холодных пальцев к коже, дарили по истине неземное блаженство, и Игорь, улыбаясь одним лишь краешком губ, украдкой поглядывая юношу.
– Компресс готов, теперь выпей лекарства… Ах да, ты же ведь еще с утра ничего не ел. Подожди, сейчас все принесу!
Данька снова кинулся к двери, тихо бормоча себе под нос:
– Как же хорошо, что на этот раз обошлось без запеканки…
Игорь, услышавший последнюю фразу, не удержался и прыснул, но заплатить за этот эмоциональный всплеск пришлось новым приступом сильнейшей головной боли. Когда Данька вернулся в комнату с чем-то съестным на подносе, боль слегка отпустила, хотя лицо все еще оставалось бледным.
– Вот тут немного супа, салат, фруктовый сок и булочки – ешь.
Опять все те же синие глаза, но уже смотрящие прямо, без тени былого страха и недоверия. Парень оживал буквально на глазах!
Данька, раздобыв, тем временем, табуретку, расставил «обед» на импровизированном столе. Игорь, наблюдавший за манипуляциями юноши, снова не смог сдержать улыбки. Есть совершенно не хотелось, но, видя, как старается Данька, блондин мужественно взялся за ложку и, чуть приподнявшись, сел в постели. Голова снова отозвалась тупой болью, но это было терпимо. Пару ложек супа он все же проглотил, совершенно не чувствуя вкуса, а затем Игорю вновь пришлось откинуться на подушку, чтобы передохнуть – накатила внезапная слабость. В ту же секунду с его лба было сдернуто мокрое полотенце, а на его месте оказалась прохладная ладонь.
– Совсем плохо, да?
Данька, закусив губу, стал озираться, тщетно пытаясь найти что-либо в комнате, что могло бы помочь, при этом во взгляде юноши сквозило сильное беспокойство.
– Все в порядке. Это просто мигрень и скоро пройдет, не волнуйся.
Данька вспыхнул.
– Скажешь тоже – не волнуйся! Лежишь весь белый, как полотно…
Игорь усмехнулся.
– Ну, прости, что доставляю тебе лишние хлопоты.
– Просто помолчи и отдыхай, но прежде выпей лекарства.
Блондин, полностью подчинившись своей судьбе, молча принял из рук «сурового доктора» пару таблеток и, коснувшись головой подушки, закрыл глаза. Игорь даже не почувствовал как снова провалился в сон. Единственное, что он ощущал до того как окончательно заснуть, это присутствие рядом Даньки, который не спешил уходить, а остался тихонько сидеть на краешке его кровати, дабы удостовериться, что с ним действительно все будет хорошо.
***
К вечеру Игорь чувствовал себя уже вполне здоровым: голова больше не болела, осталась лишь слабость, однако блондин все же спустился вниз к ужину.
Тетя Катя, которая к тому моменту уже успела вернуться, судя по запаху, готовила на кухне что-то вкусное. Данька уже сидел за столом, когда Игорь появился в дверях. Их глаза встретились, и Игорь отметил про себя, как моментально тревога во взгляде юноши сменилась облегчением.
– Спасибо за помощь сегодня утром, – произнес Игорь, отодвигая стул и садясь за стол. – Ты действительно очень мне помог.
Данька фыркнул.
– Так поступил бы любой на моем месте.
Игорь лишь слабо улыбнулся.
– Возможно, но все равно спасибо.
Юноша отвернулся, а его щеки и кончики ушей залила краска.
– Вот, дорогие мои, все и готово, – проворковала тетя Катя, неся что-то на подносе, что издавало соблазнительный аромат и в то же время будило воображение и аппетит.
Поставив свою ношу на стол, тетя Катя внезапно посерьезнела и, повернувшись к Игорю, произнесла:
– Надеюсь, что тебе уже лучше, а то с утра мне страшно было на тебя смотреть. Даже думала визит к подруге отменить, но Даня уверил меня, что позаботиться обо всем. И, правда, быстро же он поставил тебя на ноги.
– Тетя… – прошипел Данька из своего угла, еще больше покраснев, и буквально испепеляя не в меру болтливую родственницу взглядом.
Игорь удивленно поднял одну бровь, но ничего не сказал, а лишь улыбнулся и в благодарном жесте слегка склонил голову перед своим добровольным «спасителем», что еще больше смутило последнего.
Между тем тетушка продолжила:
– И чтобы отметить выздоровление Игоря, я решила побаловать вас обоих своим фирменным пирогом… из ягодной запеканки.
Оба юноши переглянулись и, не удержавшись, рассмеялись.
-
-
23.10.2009 в 17:28На следующий день, который, по идее, они должны были провести в городе, но, по настоятельной просьбе тетушки, остались дома. Шутка ли – садиться за руль, когда только-только пришел в себя после вчерашнего приступа.
– …и слышать ничего не желаю, Игорь, – уперлась тетка, – и потом, ты же должен понимать, что не один едешь, а с пассажиром. Что, если с тобой вдруг что-нибудь случится, опять заболит голова или что похуже? Вы тогда запросто можете попасть в аварию! Решительно, нет! Сегодня посидите оба дома или, на крайний случай, можно Дане лес показать с озером – там чудесно, особенно на закате. Свежий воздух: что еще вам надо!
Игорь переглянулся с Данькой, который стоял в дверях кухни и слышал конец разговора. Тот лишь пожал плечами и согласно кивнул. Дома – так дома.
– И вот еще что, – добавила тетушка, уже более-менее успокоившись, присаживаясь на табуретку, – я хотела бы попросить вас помочь. В саду нужно прополоть грядки и обрезать сухие ветки с деревьев и кустарников. Прополкой я и сама могу заняться, а вот c ветками мне будет не так просто – нужен кто-то более ловкий и гибкий. – Закончив говорить, тетушка выразительно посмотрела на племянника. Тот, понимая, что от работы в саду ему не отвертеться, глубоко вздохнув, произнес:
– Я помогу с обрезкой деревьев.
– Отлично! – хлопнув в ладоши, воскликнула тетка и, бросив взгляд в сторону Игоря, словно бы про себя добавила:
– Конечно, неплохо бы было нарубить дров для камина, а то вскоре останемся без уютного живого огня по вечерам...
Игорь усмехнулся, отлично, понимая, к чему клонит «добрая» тетушка.
– Хорошо, теть Кать, уговорили, поможем Вам сегодня, не волнуйтесь.
– Ой, как хорошо! – всплеснула та руками, в полном восторге. – Спасибо вам, ребятки!
– Но! – Игорь поднял указательный палец вверх и лукаво подмигнул Даньке, – у нас есть одно условие.
Тетя Катя сразу насторожилась, перестав улыбаться.
– И какое же?
– Вы больше не будете при каждом удобном случае кормить нас Вашим фирменным блюдом.
На лице женщины при этих словах отразилась неприкрытая обида. Игорь, замечая подобные перемены, мягко улыбнулся, успокаивая совсем поникшую тетушку:
– Теть Кать, Ваша запеканка очень вкусная, правда. Однако, если мы с Вашим племянником продолжим так питаться, то очень скоро потеряем форму. – Игорь, все еще улыбаясь, взялся за край своей футболки и, оголив часть крепкого, подтянутого торса, указал на мышечную складку. – Глядите, я вон, уже жиром заплываю! И не стыдно Вам будет, что мы из-за Вас растолстеем до неприличия!
Тетя Катя, изо всех сил пытавшаяся удерживать постную мину до этого момента, не сдержалась, расхохотавшись, хватаясь одной рукой за живот, а второй вытирая проступившие слезы.
– Ой, не смеши меня так, шельмец! Все поняла – больше никакой запеканки. По крайней мере, несколько дней, точно печь ее не буду – уговорили.
***
Лишь выйдя во двор, вдохнув полной грудью свежий воздух и оглядевшись по сторонам, Данька понял, как же все тут изменилось за прошедшие несколько лет: деревья стали выше; подросли и столь любимые теткой розовые кусты; жасмин, что, казалось, совсем недавно был маленьким кустиком, теперь обширно разросся и больше напоминал дерево, достающее верхними ветками до второго этажа. Крупные белые цветы источали сладковатый аромат. Все пространство было буквально пропитано гармонией и умиротворением, которое очень незаметно стало пробираться в душу, успокаивая, расслабляя и наполняя чистой энергией, заряжая силой.
Работа в саду продвигалась довольно слаженно и быстро. И хотя каждый занимался своим делом, создавалось ощущение, что работаешь не один, ведь трудились все одновременно.
Игорь, скинув с себя рубашку, сосредоточенно колол дрова на заднем дворе; чуть поодаль на старой яблоне сидел Данька и ножовкой спиливал сухие ветки; тетя Катя тоже копошилась неподалеку на грядках, пропалывая огурцы. Солнце постепенно катилось к зениту. Наступал самый жаркий час дня. Данька никак не мог полностью сконцентрироваться на задании. Двор, где работал в это время Игорь, был виден с его места, словно на ладони, и взгляд юноши то и дело тянулся туда, к фигуре в самом центре, скользил с верху вниз: от светлых, абсолютно прямых волос, собранных в небольшой хвост; спускался ниже, пробегаясь по загорелым плечам, рукам, торсу… Сердце пугливо вздрагивало, ускоряя свой темп, при каждом робком взгляде в сторону блондина. Что-то стало происходить с телом: кровь прилила к лицу, стучало в висках, жаркая волна прокатывалась по всему телу. Данька сцепил руки, даже не заметив, как ножовка полетела вниз, с глухим стуком ударяясь о землю. Он с силой сжал бедрами толстый сук, на котором сидел. Не помогало, ничего не помогало!
– Даня… – Это было неожиданно, так что юноша вздрогнул всем телом, едва не свалившись с ветки, на которой сидел, но, к счастью, он успел вовремя ухватиться за ствол.
Внизу стояла тетя Катя и, подняв голову, обеспокоено вглядывалась в лицо племянника.
– Тебе нехорошо? Ты даже покраснел весь. Это все жара. Тогда давайте на сегодня закончим работу.
Данька мог только кивнуть в ответ, не глядя на тетку. Женщина нахмурилась и, проследив за взглядом племянника, заволновалась еще больше.
– Ах, да, Игорь! Ведь ему же вчера так плохо было… А я, старая дура, заставила его работать на таком солнцепеке! Дань, отнеси ему воды и скажи, что пора заканчивать, а я пойду пока обед готовить.
Юноша еще раз молча кивнул. Тетя Катя одарила племянника странным взглядом и поспешила к дому.
Фляга с водой, оставленная теткой, лежала внизу у самых корней. Рискнуть спуститься на землю Данька отважился далеко не сразу – нужно было придти в себя и хоть немного погасить странное возбуждение. Он прикрыл глаза и, расцепив, наконец-таки, сведенные судорогой пальцы, коснулся ладонью горячего лба. Да, наверное, тетя Катя права – во всем виновата жара. Минут через пять, немного успокоившись, он слез с дерева и, подобрав с земли флягу, двинулся в сторону дома.
Игорь принял воду с благодарной улыбкой, и, сделав пару небольших глотков из горлышка, вылил остатки себе на голову. Данька тут же отвернулся, стараясь не смотреть – вид полуобнаженного тела со стекающими по нему прозрачными капельками воды снова вызывал в нем опасное желание, которое тот всеми силами пытался игнорировать.
Обед прошел в молчаливой и напряженной атмосфере, не заметить которою было невозможно, но все трое старались не уделять этому факту особого внимания. Лишь в конце обстановка несколько разрядилась, когда Игорь, взяв инициативу в свои руки, рассказал пару смешных историй и показал мини сценки, которые им доводилось ставить на подготовительных курсах. Вскоре не только тетя Катя заразительно смеялась над ужимками Игоря, но даже Данька повеселел и стал улыбаться.
После обеда, уже ближе к вечеру, ребята собрались на озеро. Тетя Катя стояла на крыльце и провожала их долгим взглядом, пока они не скрылись за поворотом дороги. Женщина зябко куталась в шаль – вечером становилось прохладно. Однако, вовсе не это было главной причиной дрожи во всем теле, странное предчувствие холодной, неприятной волной поднималось откуда-то из глубины. Это внезапное потепление между ними весьма настораживало, даже пугало. Все, казалось, налаживалось – Данька постепенно оживал, начиная интересоваться миром вокруг, даже за работу в саду взялся с удовольствием, а как он ухаживал за Игорем, когда тот болел… Именно это обстоятельство беспокоило больше всего – слишком много внимания они стали уделять друг другу в последнее время. Не к добру это все, ох, не к добру...
-
-
23.10.2009 в 17:29– Игорь, скажи, как ты понял, что… гей?
Игорь криво усмехнулся на странный, совершенно внезапно заданный вопрос.
Они сидели на берегу озера, после купания: Данька – по обыкновению поджав колени к груди и положив на них мокрую взъерошенную голову, Игорь – чуть отклонившись назад и вытянув вперед ноги.
– Это не было мгновенным озарением или чем-то вроде того – я просто влюбился впервые по-настоящему. Слегка склонив голову на бок, он насмешливо продолжил: – так уж получилось, что моим избранником оказался юноша. Он отвечал мне взаимностью, и я даже не могу сейчас точно сказать, кто проявил инициативу первым. Мы просто любили друг друга, и это было здорово! Проблемы начались гораздо позже…
Игорь обернулся и внимательно посмотрел на сидящего рядом юношу. Этот долгий взгляд был очень красноречив, но Данька не стал смотреть в его сторону, и, отвернувшись, лишь уткнулся носом в изгиб собственного локтя. Спустя минуту, он спросил приглушенным голосом:
– Это ведь он… тот брюнет, которого мы встретили в первый день в магазине?..
Блондин сначала не понял, о ком идет речь, но затем, догадался и утвердительно кивнул.
– Да, это был Никита. Но, думаю, что сейчас тебе будет неинтересно слушать подробности, слишком долгая, скучная и старая история. К тому же, все уже в прошлом – теперь мы просто друзья.
Данька был благодарен Игорю за честный и откровенный ответ, но почему-то на душе стало очень скверно.
– Тебе все еще тяжело думать обо всем этом, так? – тихо спросил Игорь. – Даня, пойми, в том, что ты делаешь, нет ничего зазорного. Даже если другими людьми подобное может осуждаться, самое главное, чтобы нашелся хотя бы один человек, который тебя поймет и поддержит.
– Мне странно слышать от тебя такое. Ведь далеко не все можно преодолеть, особенно когда живешь в маленьком городке, где все друг о друге все знают, где люди не станут мириться с тем, что, по их мнению, выходит за рамки разумного, и даже если и будет такая поддержка, как ты утверждаешь, то все равно ничего не получится.
– Согласись: не попробуешь, не узнаешь. Главное, не мнение окружающих, а твое собственное. Ведь если даже ты сам себя осуждаешь, то в других тем более не сможешь найти поддержки и понимания.
Данька, вдруг, нахмурился и тряхнул мокрыми кудрями так, что брызги полетели во все стороны. Затем он процедил сквозь зубы:
– Ты так легко об этом говоришь, но вы же все равно расстались с Никитой.
Игорь тяжело вздохнул и попытался объяснить еще раз:
– С Никитой все было несколько иначе, и в том, что мы расстались, некого винить. Мы оба поняли, что так будет лучше – вот и все.
Данька в отчаянии замотал головой.
– Чтобы ты ни говорил, это ненормально – рисовать такие картины, чувствовать … влечение к своему же полу… это…это… грязно, пошло.
Игорь не выдержал и, придвинувшись вплотную к юноше, ощутимо встряхнул того за плечи.
– Хватить пороть чушь!
На миг, показавшийся вечностью, их глаза встретились, и Данька понял, что пропал окончательно. Несмотря на то, что блондином двигала больше злость от бессилия что-либо доказать упрямому мальчишке, случившееся в следующую секунду потрясло обоих.
Игорь, совершенно не задумываясь о последствиях, вдруг, наклонился и впился во влажные с чуть сладковатым привкусом губы. Данька в первый момент, даже забыл, как дышать, но не оттолкнул его и после того, как прошел первый шок.
Блондин также внезапно разорвал поцелуй.
– Это тоже было грязно, пошло?! Ну, давай, скажи это в слух!
Вода медленно стекала по щекам, струями катилась с его длинных мокрых волос. Игорь опустил голову и отвернулся.
– Прости, я погорячился и не должен был так поступать. Тебе, наверное… неприятно...
– Нет...
Игорь не верил своим ушам. Данька смотрел в пространство перед собой, не замечая сидящего рядом, а затем поднял голову и, заглянув прямо в карие глаза, медленно произнес:
– …это не было… пошло, это было... не честно..., – и добавил с изумлением в голосе: – но… мне... понравилось…
-
-
23.10.2009 в 17:31Никита быстро положил трубку на рычаг, и, прислонившись спиной к двери телефонной будки, закрыл глаза. Внезапно начался ливень. Прозрачные струи стекали по стеклу, а вокруг – лишь белесое марево, стена из воды, погружающая все пространство в туманную дымку. Он не видел ничего этого, но слышал, как дождь барабанит по стеклу, навевая воспоминания.
– Нападай. – Белобрысый мальчишка стоял напротив, нахмурив светлые брови и сжимая кулаки. Из-за его спины выглядывала белесая голова младшего братишки, который с ужасом смотрел на высокого и страшного дядю во всем черном.
– Не хочу, – отрезал старший упрямо. – Кто ты такой, чтобы приказывать мне?!
– С этого дня я ваш новый преподаватель по боевым искусствам. – Улыбка на лице брюнета не была приветливой, а скорее походила на животный оскал, не предвещавший ничего хорошего.
Мальчишка повернулся к отцу, стоявшему неподалеку в тени раскидистого дерева под зонтом. Было пасмурно в это осеннее утро. Накрапывал дождь.
– Отец, почему? Зачем ты снова это делаешь, ведь я же сказал, что не хочу учиться калечить людей!
– Это для твоего же блага. Ты мой сын, будущий глава корпорации, поэтому ты должен знать, как защитить себя и других, если понадобится, не полагаясь на чью-либо помощь.
– Но отец это уже десятый и…
– Игорь, это не обсуждается. Ты будешь учиться, нравится тебе это или нет.
Мальчишка закусил губу и с ненавистью посмотрел прямо в глаза навязанному учителю. Брюнет пару раз переметнулся с ноги на ногу и, сорвавшись с места, в секунды оказался за спиной Игоря, приставив нож к горлу младшего брата. Блондин резко развернулся, с ужасом наблюдая, как холодное лезвие впивается в нежную кожу шеи, как тоненькая струйка крови стекает вниз: глаза Макса полные неподдельного ужаса и слез, широко распахнулись, его всего трясло от страха.
– Отец, пожалуйста, останови это! Ведь ему больно!
Ответом был лишь холодный, безразличный голос:
– Только ты сам можешь это остановить, иначе твой брат может серьезно пострадать из-за твоего упрямства.
Взгляд, которым одарил его блондин в этот момент, брюнет не забудет уже никогда. Их первая встреча, их схватка и первое поражение – его поражение, несмотря на победу в бою. Мальчишка лежит на лопатках под ним на мокрой траве в испачканной одежде, белесые волосы прилипли к щеке, его бьет крупная дрожь, но даже сейчас полностью поверженный снаружи, он все еще сопротивляется внутри.
Он сопротивлялся до конца. Даже когда это случилось между ними в первый раз. Игорю только-только исполнилось восемнадцать лет. За те пять лет, что они были вместе как учитель и ученик произошло многое: мальчик стал доверять ему настолько сильно, что это иной раз сильно настораживало Никиту, который не привык да и не хотел нести ответственность за другого. Его больше всего на свете пугала одна вещь – привязаться к кому-то настолько сильно, чтобы добровольно отказаться от собственной свободы, которую ценил превыше всего.
Воспитанный сперва в детском доме, а затем на улице и в стенах суровой школы одного китайца, мастера дзюдо, к которому Ник попал в ученики по чистой случайности, он умел только драться и выживать, только сила и выносливость решала все в его мире. Китаец научил Ника не только новым боевым приемам, но и показал другую сторону жизни. Он первый ввел его в чувственный мир, научил, как можно использовать близость для достижения более полного контроля над противником. Об этом Ник не любил вспоминать, потому как кроме унижения, стыда и гнева эти воспоминания не приносили с собой ничего. После двух лет такого обучения Ник сбежал.
Затем было объявление в газете, встреча с отцом Игоря и тот памятный день, когда они впервые столкнулись лицом к лицу: сначала Ник просто посчитал Игоря слабаком и слюнтяем, сыночком крупного боса, но потом этот самый мальчишка перевернул весь его мир с ног на голову.
-
-
23.10.2009 в 17:32– Ник?
Брюнет обернулся за звуки голоса, вытирая масляные руки о рабочие штаны. Починка мотоцикла затягивалась, что не прибавляло ему хорошего настроения, ведь пару дней без скоростной езды, и Ник становился дерганным, нервным, словно бы у него вышибали из-под ног почву. Блондин в нерешительности стоял в дверях гаража и мял какую-то тряпку в руках, его щеки были пунцовыми от смущения – он молчал и старался не смотреть на брюнета. Ник, загнав раздражение поглубже, нацепил дежурную улыбку и, подойдя вплотную, взял юношу за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.
– Ну, я тебя слушаю?
– Я… ну, в общем, познакомился с девушкой… на дискотеке. Она мне очень нравится… И в эти выходные мы пойдем с ней в кино, а потом она пригласила меня домой…
Улыбка брюнета стала шире, нахальнее и…злее. Он наклонился к самому уху блондина и зловеще прошептал:
– И что ты хочешь от меня, м? По-моему, я и так достаточно вожусь с тобой. Хочешь, чтобы я показал, что делать, когда остаешься наедине с тем, кто тебе нравится?
– Нет, я не…– Блондин проглотил подступивший к горлу комок и отшатнулся от брюнета, но не тут-то было. Сильные руки моментально пригвоздили его к стене, красивый рот растянулся в саркастической ухмылке, и вновь послышался шепот, обжигающий щеку.
– Сначала, прижимаешь ее к стене, вот так, – руки Ника с силой сжимали запястья, затем ладони скользят вверх и пальцы переплетаются, – шепчешь на ухо какую-нибудь чушь, типа: какая, ты красивая, какая гладкая и нежная у тебя кожа, ее так и хочется гладить, целовать, ласкать…
Дыхание Игоря сбилось, как только мягкие губы коснулись мочки уха и слегка прикусили ее. Между тем Ник продолжал:
– Самое главное в начале – не терять визуальный контакт с партнером. Это как в бою: потеряешь контакт – добиться цели станет гораздо сложнее. Затем, если жертва уже не предпринимает попыток к сопротивлению, она почти на крючке, и ты делаешь следующий шаг…
Неожиданно для самого себя блондин оказался на столе, стоявшем неподалеку. Его собственные руки уже обнимали, требовательно прижимая к себе другое тело, пальцы зарывались в черные волосы, он, не понимая, что происходит, почему его тело больше не слушается, расширенными от ужаса зрачками смотрел в ставшие ярко-зелеными омуты глаз опасного хищника перед собой. Брюнет непостижимым образом, вдруг, полностью, завладел его волей, подчинил себе его тело и разум. Мягкие губы настойчиво овладевали его ртом, язык проникал все глубже, заставляя задыхаться от страсти. Брюнет смеялся, читая на лице блондина все испытываемые им эмоции. Его злость отступила, оставляя место лишь тупой боли. Отпустив блондина, он отошел в сторону.
– Думаю, что на сегодня достаточно. Ты хороший ученик и схватываешь все буквально на лету, поэтому я спокоен за тебя. Иди и развлекись как следует.
Игорь ушел. Осталось странная боль и пустота в сердце. Предстояла долгая ночь без сна. Что ты хочешь, Ник, все птенцы когда-нибудь вырастают и улетают из родного гнезда. Стоп, а когда это, собственно, ты стал для него гнездом? Ты, который ценит свободу превыше всего? Неужели так и не заметил, когда окончательно стал наседкой? Брюнета очень позабавила эта мысль. Он тряхнул головой. Значит завтра: чем скорее он покинет это место, тем лучше. И так слишком задержался – целых три года – так не похоже на тебя, Ник.
Это был странный сон. Повеяло ночной прохладой, и тут же ледяные ладони коснулись лица. Горячее, прерывистое дыхание и холодные губы, что жадно впились в приоткрытый рот, одновременно лишая остатков сна и дыхания.
– Мы не закончили наш урок, Ник, и я не дам тебе уйти просто так, ведь мне еще есть, чему у тебя поучиться.
«Неугомонный мальчишка, жадный до внимания, ласки, заботы – всего того, чего он не мог получить от родного отца, понимаешь ли ты, что делаешь? И как я могу дать тебе почувствовать то, чего у меня самого никогда не было?..»
Дальнейшие мысли окончательно потеряли свою актуальность, растворились без остатка. Они оба с головой окунулись в этот омут, сжигая все мосты и все свое прошлое. На утро вместе на мотоцикле с минимумом вещей покинули шикарный особняк, оставив столике при входе лишь прощальную записку, где доверчивый Игорь рассказал все напрямую отцу.
Это было началом конца. Невозможность такого союза Ник осознавал с самого начала, но так хотелось просто закрыть глаза на все предчувствия, на логику, на все на свете и просто наслаждаться близостью, пусть даже временно – за одно это он был готов пожертвовать всем.
Однако по прошествии какого-то времени они все же расстались. Дело было не только в том, что отец Игоря, узнав обо всем, обещал найти и пристрелить этого бродячего пса, который совратил его старшего сына, сбив с пути истинного. Причина крылась еще и в том, что, как позже выяснилось, они не могли существовать рядом, постоянно причиняя друг другу боль – слишком разными были характеры и цели, их пути в мире едва ли пересекались. Необходимо было время, чтобы осознать и пересмотреть собственные ценности и приоритеты в этой жизни. И вот когда, наконец-то, Нику, после продолжительного периода не общения с Игорем, удалось установить какое-то подобие дружеских отношений, появился он – этот рыжий пацан со своими комплексами. Такой нежный, хрупкий, даже немного женственный на вид, по описанию блондина – его хотелось опекать, заботиться о нем, а зная Игоря… Вот черт! Никита ударил кулаком по стеклу. И зачем только он делает все это – вновь помогает ему? Ведь то, что он улетел в Мадрид по просьбе папочки блондина – ложь. Он специально сделал так, чтобы отменить встречу, и дать Игорю возможность самому наладить отношения с парнем. Возможно, он в тайне надеялся, что блондин вернется к нему после всего – так же, как было с той эфемерной девушкой, а если нет? Если он сам подтолкнул тех двоих ближе друг к другу?
Дьявол! Злость, ревность и страх сдавливали изнутри, мешая дышать. Хотелось крушить все вокруг. Ну что за придурок! Почему все время потакаешь ему?! Где твоя хваленая выдержка и безразличие?! Нужно посмотреть правде в глаза: Игорь большой мальчик и сам в состоянии выбирать себе дорогу. С тобой он уже узнал, почем фунт лиха, отпусти его, наконец, и пожелай счастья, ведь так будет правильно, правда? Но даже сама мысль об этом была ненавистна.
Ник рывком распахнул дверцу несчастной кабинки, так что та чуть ли не разлетелась вдребезги, и вышел вон, прямо в бесконечную стену дождя.
-
-
23.10.2009 в 17:32С того вечера на озере прошло два дня. За это время Игорь и Данька еще пару раз вдвоем съездили в город: помотались по разным музеям, покатались на теплоходе и даже залезли на «чертово колесо». Оказавшись в довольно-таки узком пространстве кабинки на колесе обозрения наедине с блондином, Данька вновь почувствовал смущение и нервозность. Из головы никак не выходил поцелуй на озере и те особые совершенно новые, но невероятно приятные ощущения. Однако с того самого дня они с Игорем больше не говорили на подобные темы. Блондин охотно поддерживал разговор обо всем, кроме этого: улыбался, шутил, но не более. Казалось, все складывалось удачно, но Даньке отчего-то становилось непривычно холодно всякий раз, когда он смотрел в карие глаза блондина. Они были по-прежнему теплые, источали такую же нежность, но все это теперь словно бы проходило мимо него, не согревая более и не задерживаясь. Что-то словно сломалось тогда, вот только что? Данька тряхнул головой. Было больно и обидно, но почему – он не знал. Игорь с тех пор сделался каким-то странным, задумчивым, часто отвечал невпопад, все больше односложно, и улыбка была такой, словно бы он извинялся за свое состояние, но ничего не мог с собой поделать. Блондин был где-то очень далеко в своих мыслях, там, куда дорога Даньке, по-видимому, была заказана.
Кабинка тем временем медленно поднималась вверх, все выше, открывая бесподобный вид на город и зеленый парк. Среди всей этой зелени то тут-то там просматривались маленькие, словно игрушечные домики; виднелись проезжающие куда-то автомобили и крохотные человеческие фигурки, точно муравьи, спешащие по своим делам. Город мягко окрашивался в золотистые, оранжевые и розовые тона заходящего солнца. Однако ничего этого Данька не замечал, все его внимание было приковано к сидевшему напротив юноше. Игорь, задумчиво смотрел сквозь прозрачное стекло, подперев ладонью подбородок. Белоснежные волосы отливали золотом на солнце, одна непослушная прядка упала на глаза. Данька грустно улыбнулся и, раскрыв альбом, с которым все также не расставался, сделал первые штрихи простым карандашом. Когда Игорь, наконец, очнулся, набросок был практически закончен, а кабинка оказалась на полпути вниз.
– Прости, я немного задумался… – сказал он, потирая переносицу, и лишь потом обратил внимание на Даньку.
Юноша моментально захлопнул альбом и отодвинулся в противоположный угол кабинки, где было открыто окно. Ветер ударил в лицо и тут же растрепал огненные кудри. Данька, стараясь скрыть неловкость, опасно перегнулся через бортик и, вытянув вперед правую руку, с наигранной веселостью, произнес:
– Ух ты, как здорово! Смотри – там люди такие крохотные…
– Даня!
Игорь успел как раз во время, еще секунда и Данька бы просто-напросто вывалился из кабинки. Самое худшее удалось предотвратить, но вот альбом и солнечные очки – подарок Игоря – не избежали прискорбной участи. Альбомные листы разлетелись во все стороны, словно ворох листьев, и медленно, но неотвратимо падали вниз. Сердце бешено колотилось, норовя вот-вот выпрыгнуть из груди. Он почувствовал, как сильные руки сжали плечи, брови сошлись на переносице, а взгляд прожигал насквозь – Игорь просто притянул Даньку к себе и обнял, выдохнув куда-то в волосы:
– Дурень, ну куда ты полез…
Парня душили слезы.
– Мои… рисунки… и очки… подарок…
– Да, забудь ты об этом! Мы можем купить новые… и рисунки – еще нарисуешь, а вот твоя жизнь… ее так просто не восстановить…
Данька уткнулся носом в ворот рубашки, жадно вдыхая, знакомый, слегка терпковатый аромат. Закусив губу, и с трудом сдерживая рвущиеся наружу всхлипы, он вцепился в Игоря, словно утопающий в спасательный круг. Блондин же просто гладил его по голове и успокаивающе, будто маленькому ребенку, шептал ничего не значащие банальности.
Не понимает, он ничего не понимает! Ведь дело не в рисунках, не в этих дурацких очках… Как ты можешь быть таким слепым?...
Оказавшись на твердой почве, Данька почувствовал себя гораздо лучше и увереннее, и, по-обыкновению, затолкав свои чувства поглубже, резко обернулся.
– Мы должны отыскать рисунки.
– Это невозможно, парк огромен.
Данька отвернулся и направился к ближайшим кустам, где в одиночестве белел один из многих листов.
– Я не уйду отсюда пока не найду их все, – твердо произнес он, наклоняясь, чтобы поднять листок.
Игорь тяжело вздохнул:
– Ну, хорошо, поищем их вместе. Сколько найдем – столько найдем, согласен?
Юноша ничего на это не ответил, полностью сосредоточившись на поисках. Следующие несколько штук оказались здесь же неподалеку. Данька направился туда. Игорь оглядевшись, заприметил еще несколько и пошел в том направлении. Через час они собрали с дюжину рисунков, но Данька не успокаивался.
– Мне кажется, что уже все собрали.
– Нет, – не унимался юный художник, – осталось еще два.
– Ты уверен?
– Да.
И тут неожиданно их окликнули:
– Молодые люди, это случайно не ваше?
Оба одновременно обернулись. Перед ними стояли двое мужчин: один – шатен с ярко голубыми глазами, второй – блондин с лучистым мягким взглядом глаз цвета янтаря. Он-то и протягивал Игорю те самые два листа, что так упрямо искал Данька. Улыбнувшись, Игорь, поблагодарил блондина и передал рисунки владельцу, тот быстро спрятал их в свой альбом, не проронив при этом ни слова. Блондин улыбнулся, наблюдая за столь поспешными действиями.
– Зря Вы прячете, такую красоту. Эти рисунки очень живые, необычные, их должны увидеть как можно больше людей.
– Издеваетесь? – едко процедил Данька сквозь зубы, воинственно вскинув глаза на блондина.
– Ой, ей! – подняв руки ладонями вверх и слегка попятившись назад, произнес блондин шутливо: – какой, однако, Вы недоверчивый, молодой человек…
– Уж какой есть, – огрызнулся тот.
– А зря. Мы могли бы помочь Вам с рисунками…
– Нет, спасибо, – отрезал Данька, но тут Игорь встрял в разговор:
– Возможно, все же хотя бы выслушаешь то, что они хотят предложить? А вдруг, это действительно шанс для тебя? Возможность реализовать свой талант?
Данька скептически глянул на Игоря. Неужели он это серьезно? Похоже, что да.
Юноша вновь перевел взгляд на двоих мужчин. Одеты вроде прилично: дорогие костюмы, галстуки, выражения лиц светлые, открытые.
– Хорошо.
Они сидели в уютном кафе на берегу реки, пили кофе и говорили. Оказалось, что блондина зовут Стас и он дизайнер, а шатен – Евгений – программист. Они живут вместе уже пять лет и очень счастливы. Познакомились они совершенно случайно на одной из вечеринок, устроенной общими друзьями. До знакомства друг с другом тоже испытывали затруднения, когда обнаружили свою нетрадиционную ориентацию, были комплексы, страхи – словом, все, как обычно, но потом, встретившись и очень быстро найдя общий язык, они стали практически неразлучны. Сами, пройдя через унижение, страх и непонимание со стороны окружающих, они решили вместе организовать сообщество в интернете, где такие же, как они, могли спокойно общаться, выражать себя в различных видах творчества и, конечно же, находить друг друга. Со временем сообщество росло: приходили люди из других стран, стали организовываться встречи, творческие вечера, совместные праздники, в том числе и за рубежом.
– …Мы сейчас как раз вернулись из Венгрии, – увлеченно рассказывал Стас, – там была художественная выставка работ специфической направленности, и твои работы… Эх, если бы мы встретились чуть раньше! Я просто уверен, что они имели бы огромный успех!
Данька совсем смутился и, опустив голову, покраснел. Игорь улыбнулся и небрежно взлохматил пальцами его каштановые кудри.
– Вот видишь! У тебя все еще есть шанс реализовать себя в творчестве.
Данька, все еще опасаясь верить такому чуду – ведь ясно же, что чудес на свете не бывает, – и отчаянно желая, чтобы все, что говорили эти двое, оказалось правдой, не знал, что и ответить.
Видя в каком состоянии находится парень, Стас просто вырвал из блокнота листок бумаги и, что-то там написав красивым витиеватым почерком, передал листок Даньке.
– Держи. Здесь адрес сайта, и наши с Женей сотовые. Зайди, ознакомься и, если понравится – добро пожаловать в сообщество!
-
-
23.10.2009 в 17:33День был слишком насыщенным, столько событий и эта неожиданная встреча… В душе царили полный сумбур и неразбериха. Данька все никак не мог успокоиться и всю дорогу домой сидел на заднем сидении, точно на иголках, сжимая и разжимая кулаки. Игорь то и дело поглядывал на него в зеркало заднего вида, но ничего не говорил, а лишь улыбался. Он действительно был рад за него, только бы тот не противился и ухватился за предложенную возможность, но это решать, конечно же, самому Даньке. Парень становился таким трогательным, когда волновался – улыбка на лице Игоря стала чуть шире, и он поспешил запрятать ее, чуть наклонив вперед голову.
На дворе стояла глубокая ночь. Так поздно они еще никогда не возвращались. Оба, дабы не потревожить тетушку, которая, наверняка, уже спала, стараясь не шуметь, тихо прокрались на кухню. Данька, все еще находясь под впечатлением от событий сегодняшнего дня, прошел вперед и застыл посередине, смотря в пространство перед собой. Игорь, включив свет, неслышно подошел сзади и неожиданно обнял юношу, прижал к себе. Тот не сделал никакой попытки вырваться, даже не вздрогнул, а просто прислонился к широкой груди блондина и закрыл глаза. Данька отчаянно пытался расслабиться, но напряжение все не отпускало.
– Успокойся, ведь все хорошо. Даже замечательно, – прошептал Игорь.
– Знаю, просто… это так неожиданно… Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Над ухом раздался приглушенный смех.
– Слишком хорошо, говоришь? По-моему, все закономерно. Как-то моя бабушка, когда я был еще совсем ребенком, сказала, что хорошие вещи всегда случаются с хорошими людьми, надо лишь не переставать верить.
Данька не выдержал и захохотал. Это был очень громкий, нервный смех. Так выходило все, накопившееся за долгое время напряжение – не только за этот день, но за многие годы, проведенные в прочных цепях постоянного страха и гнетущего самоосуждения.
Игорь мягко развернул трясущегося юношу к себе лицом и заглянул прямо в глубокие синие глаза, в которых стояли слезы, готовые вот-вот покатиться по щекам.
– Это может показаться слишком наивным, возможно, даже детским, но именно эта вера и помогала мне справляться с трудностями в жизни.
Данька поднял руки и судорожно стал тереть глаза, стараясь привести свое состояние в норму. Игорь слегка отстранился, давая юноше возможность самому справится с волнением, а после, когда тот более-менее пришел в себя, снова мягко обнял его за плечи.
– Пообещай мне, что ты хоты бы попытаешься.
Данька нашел в себе смелость снова посмотреть в теплые глаза и слабо улыбнувшись, кивнул головой.
Вот так, на миг застывших в объятиях друг друга, и застала их тетка. Разразился страшный скандал. Испуганная женщина не хотела ничего слушать, никаких объяснений, она лишь кричала, что Игорь подлец и мерзавец, обманом втерся в доверие к ничего не смыслящему, глупому юнцу, запудрил ему мозги, и совратил. Что она не потерпит больше его присутствия в своем доме, и чтобы он немедленно убирался вон. Данька, пытаясь защитить Игоря, в отчаянии кинулся к своему альбому с рисунками и, бросив их прямо в лицо полностью обескураженной женщине, выкрикнул:
– Вот смотри – я такой же извращенец, как он! И если не хочешь жить под одной крышей с такими, как мы, то…
Они ничего не успели предпринять. Данька, весь красный от возмущения и негодования, вылетел вон из кухни. Через секунду послышалось, как хлопнула входная дверь, после чего комнату заполнила зловещая тишина. В течение минуты тетя Катя и Игорь не двигались с места, полностью ошарашенные произошедшим, потом женщина опустила взгляд на рисунок оказавшийся, каким-то образом у нее в руках и, прикрыв от ужаса ладонью рот, почти прошептала:
– Да, что же это… Игорь?
– Потом… – Единственное слово жесткое, хлесткое, словно плетка, резануло слух.
Ничего не объясняя и не оправдываясь, блондин сорвался с места и кинулся за Данькой.
-
-
23.10.2009 в 17:34Бежать? Но куда? Тусклый отсвет фонарей – единственный источник света в небольшом коттеджном поселке, за его приделами – лишь пустая, давящая безразличием, чернота. Куда он мог податься в таком состоянии? Совершенно ясно, что далеко за такой короткий промежуток времени, уйти он не мог, но тогда где же он? Игорь обернулся, пристально вглядываясь в полумрак: полоска света, вырывающая из сумрака; кажущийся серым песок дороги – снова темнота с черными силуэтами деревьев, подходящими к самому краю. Дорога? Нет, скорее лес – наверняка этот путь он и выбрал, подальше от чужих глаз в спасительную темноту. Не медля больше ни секунды, Игорь кинулся в самую чащу. В голове пульсировала одна единственная мысль: «Даня, Данька, только бы с тобой ничего не случилось…»
***
Он бежал и бежал, не разбирая дороги, цепляясь за кусты и ветки деревьев, разрывая в клочья одежду, спотыкаясь, падая, вновь подымаясь и продолжая эту безумную гонку. По щекам неудержимым потоком катились слезы. И все-таки это невозможно – чудес не бывает. Собственная родная тетка сейчас презирает его, возможно, даже ненавидит, но это было не самым страшным, ведь он фактически подставил Игоря. Отплатил за все добро, черной неблагодарностью. Если бы можно было повернуть время вспять, то он ни за что не поехал к тетке этим летом, и тогда ничего бы этого не произошло. Ничего не произошло? И он бы никогда не повстречал Игоря? От этой мысли стало лишь хуже: Данька не представлял, чтобы делал без него – столько доброты, понимания и сочувствия – ему давно уже никто всего этого не дарил. Игорь стал особенным, близким человеком, и вот теперь все было так неблагодарно разрушено. Данька твердо решил, что к тетке он больше не вернется, ведь там после всего случившегося уже не будет Игоря. Оставалось лишь бежать, бежать как можно дальше, но разве можно было убежать от самого себя, от той боли и отчаяния, что сдавливали сердце стальными тисками? Исчезнуть…если бы можно было просто исчезнуть, стереть себя из истории этого мира, словно чужеродный объект… Но, увы, это оставалось лишь утопией. Слишком страшно было решиться на подобный шаг самостоятельно.
Данька не заметил, что выскочил прямо на скоростное шоссе. В этот поздний час машин практически не было. Юноша успел пробежать уже треть дороги, как, вдруг, откуда ни возьмись, вылетел мотоцикл. Он приближался на максимальной скорости. Данька даже не успел испугаться, а лишь повернул голову в направлении резкого звука и зажмурил глаза от яркого слепящего света фар. Сердце дернулось в последний раз и остановилось.
***
Игорь вернулся уже под утро: рубашка была изодрана в клочья, руки в кровь исцарапаны, в спутанных волосах застряли иголки. Он был зол и разочарован: оббегав всю округу по периметру раз двадцать, а то и больше, даже сгоняв к озеру и заглянув на шоссе, он так и не сумел найти никаких следов мальчишки. Тот, словно сквозь землю провалился. У ворот его встречала бледная, как мел, тетка. Она так и не сомкнула глаз всю ночь – глаза припухшие, полные слез, нижняя губа предательски подрагивала. Тетка судорожно вцепилась в край калитки и с мольбой смотрела прямо в лицо блондина. Видя отчаяние несчастной женщины, сердце Игоря сжалось, и он проглотил жестокие слова, что чуть было не сорвались у него с языка.
– Игорь… а Даня? Ты нашел его?
– Нет, – ответил тот устало и, тяжело вздохнув, нервно провел рукой по волосам.
– Игорь… – женщина заплакала и, качнувшись вперед, неожиданно прижалась к груди блондина. – Прости старую дуру. И прошу, умоляю, найди его, пожалуйста… Он – все для меня. После смерти Коли и Саши, потерять еще и его… я этого просто не переживу…
Игорь еще раз глубоко вздохнул и, прижав к себе плачущую женщину, тихо произнес:
– Сделаю все, что смогу.
Первой мыслью было позвонить отцу, но Игорь тут же поспешил от нее отмахнуться. Отец вряд ли согласится помочь. Он никогда особенно не помогал своим сыновьям, будучи твердо уверенным, что мужчина с детских лет должен справляться со всеми трудностями самостоятельно. Тем более он не поможет в поисках неизвестного юноши, который может оказаться очередным увлечением сына – извращенца.
«Никита…», – вспомнив последнюю встречу и разговор с брюнетом, в мысли Игоря закрались сомнения, стоит ли посвящать его и дальше в проблемы с Данькой. Никита и так знает слишком много, а, учитывая его взрывной характер и их прошлые отношения, кто знает, как тот может отреагировать. Также велика была вероятность того, что он еще не вернулся из этой своей командировки, в правдивости которой Игорь сильно сомневался.
Блондин сжал в руках телефон и, закусив губу, пару минут бездумно смотрел прямо перед собой, снова мысленно проваливаясь в события минувших лет. В голову настойчиво лезли совсем не те мысли и картины, о которых надлежало бы задуматься в сложившейся ситуации. Невероятно отчетливо и реалистично предстала перед мысленным взором ночь, проведенная на конюшне где-то посреди захолустной деревеньки, в которой они остановились.
Вспоминалось то утро, когда клубы молочного пара, чуть тронутые золотом в первых лучах восходящего солнца, медленно поднимались вверх. Воздух все еще хранил прохладу ночи, но двое не замечали ничего вокруг: ни кусающего кожу холода; ни того, что уже наступило утро; не заботило их и то, где они находились в тот момент. Разгоряченные тела, переплетались,, изгибаясь словно две гибкие лианы. Руки, пальцы, губы – все вперемешку. Горячее рваное дыхание, стоны, срывавшиеся временами на крик, и острое блаженство, разливавшееся горячей лавой по венам. Путешествовавшие практически без гроша в кармане, время от времени подрабатывавшие то тут-то там, чтобы не умереть с голоду, но свободные и счастливые – так они жили примерно год, полагаясь лишь друг на друга. Ник никогда не отказывал Игорю в помощи даже после их разрыва. Готовый в любую минуту откликнуться на зов, он всегда оставался рядом в самые тяжелые и…в самые счастливые минуты. С ним было трудно, порой даже слишком; понять и принять его до конца, казалось, было вообще невозможно, и, тем не менее, Игорь вынужден был себе признаться в том, что без Никиты он пока не научился справляться сам со своими проблемами. Неужели он все еще нуждался в помощи бывшего наставника, любовника, а теперь… просто друга?
Блондин усмехнулся, затем нахмурился, тряхнул головой, приводя разрозненные мысли и смешанные чувства в порядок, и, набравшись, наконец, решимости, набрал номер.
-
-
23.10.2009 в 17:34Никита, стоя в ванной комнате перед зеркалом, задумчиво разглядывал внушительных размеров красную «шишку», проступавшую на лбу сквозь черную челку. Одно лишь резкое движение – и ушибленный бок незамедлительно дал о себе знать. Обнадеживал хотя бы тот факт, что ребра по чистой случайности остались целы. Злость, ярость и раздражение – чувства, уже успевшие породниться в его душе – вновь саркастически ухмылялись сквозь зеркало.
Повернув кран с холодной водой, брюнет плеснул себе на лицо и снова уставился на свое отражение. Хорош – нечего сказать! Рожа бледная; щеки впалые; глаза, будто у голодного волка; любимая кожаная куртка разодрана от плеча вниз; на локте темнела запекшаяся кровь, а правую щеку украшала ссадина – в гроб и то краше кладут. Черт! Быстро приведя себя в относительный порядок, Ник схватил аптечку и направился в комнату.
На кровати, на самом ее краешке сидел Данька, молча, опустив голову и словно бы что-то разглядывая на сером однотонном полу. На его лбу также красовалась небольшая ссадина, коленка тоже была чуть поцарапана. В остальном мальчишке посчастливилось отделаться лишь легким испугом.
Ник, подойдя вплотную, присел рядом с кроватью, опустился на одно колено и решительно взял парня за подбородок. Юноша вздрогнул, попытавшись отстраниться.
– Да, не дергайся ты! – произнес брюнет раздраженно. – Я только посмотрю, надо же ее хоть чуть-чуть обработать.
Данька замер. Он сидел, боясь пошевелиться, и внимательно наблюдал за Никитой, пока тот колдовал над его царапинами.
Этот человек – Данька не мог его не узнать – Никита. Брюнет вблизи выглядел чуть старше, чем показался на первый взгляд. Казалось, ему было около тридцати – моложавый, подтянутый, в обтягивающих джинсах и водолазке неизменного черного цвета. Разодранную куртку Ник предварительно скинул рядом на кровать, обнажая забинтованный локоть. Данька молчал. В голове царил настоящий хаос. Как же давно это было! Создавалось впечатление, словно бы с той памятной встречи в магазине прошла целая жизнь, и вот теперь оказаться с ним в одной комнате в довольно интимной обстановке и при столь необычных обстоятельствах. Не иначе как сами боги судьбы решили поиграть с ними в свои любимые игры, подстроив аварию, ставшую причиной их внезапной встречи. Мир в ту секунду казался удивительно тесным. Было в этом что-то невероятное и ироничное.
Синие глаза внимательно следили за гибкими тонкими пальцами. Несмотря на раздражение, которое весьма отчетливо читалось на лице брюнета, его прикосновения были осторожными, легкими, даже нежными. «Насколько же нежными могут быть эти руки, когда…они действительно ласкают того, кого любят?» – думал про себя Данька, но внезапно осекся, непроизвольно вздрогнул и отвернулся.
– Кончай дурить! Я тебе не нянька, чтобы упрашивать. За этим лучше обратись к своему благодетелю!
Юноша резко развернулся и изумленно уставился в полыхающие зеленью глаза.
– Ты знаешь? Знаешь кто я?
Дьявол! Никита готов был откусить себе язык. Конечно же, мальчишка ничего не знает о помощи, что попросил у него Игорь. Но слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Впрочем, не менее удивительно было и то, что парень, кажется, тоже узнал его. Видимо, Игорь что-то ему рассказывал.
Никита, опустив руку с тампоном, которым до этого осторожно промывал ссадину, и, слегка отстранившись, произнес, глядя прямо в синие глаза:
– Да, знаю. Игорь рассказал и просил меня помочь, поговорить с тобой при первой возможности.
От внимательного взгляда Никиты не ускользнуло то, как в следующий же миг губы Даньки сжались в узкую полоску, и он резко отвернулся, всем видом демонстрируя нежелание больше принимать от него какую-либо помощь.
Ник пожал плечами и встал с колен.
– Как хочешь. Принуждать никто не будет.
Брюнет вышел на кухню, и только там, прислонившись лбом к холодному стеклу, судорожно вздохнул. Его всего трясло от негодования и злости на мальчишку. Возомнил себя черт знает кем и безнаказанно пользуется добротой и доверчивостью этого простофили. Ясно же, что мальчишка – просто манипулятор! Помогать такому – да ни за какие коврижки! Он еще хуже Макса; тот хотя бы четко понимал, что делает и что хочет получить, а этот… ведь действительно сам ни черта не осознает! Но… он, бесспорно, весьма привлекателен: утонченная красота, яркие насыщенные краски, и глазищи – огромные синие, в них очень легко потеряться. Теперь Ник понимал Игоря, потому как сам угодил когда-то в подобную ловушку, бывшую его наказанием и по сей день. Черт!
Неожиданно зазвонил телефон. Никита на автомате потянулся в карман за чудом уцелевшей во время аварии трубкой.
– Слушаю.
– Ник? Хорошо, что я тебя застал. Где ты сейчас?
– Дома. Что тебе нужно?
– Отлично! Понимаешь, тут такое произошло… Вышел скандал с тетей Катей, и Данька… он пропал. Я нигде не могу его найти… – в трубке послышался вздох, и затем уже тише:
– Понимаю, что не имею никакого права просить тебя об этом, но я просто не знаю, что делать, к кому еще обратиться… Не мог бы ты помочь, найти его?..
Слушая такой родной, такой взволнованный голос, который задевал самые потаенные, самые чувствительные струны в душе, Ник изо всех сил старался сдержать рвущуюся наружу ярость. Это был уже второй раз, когда он не сказал ему правду.
– Хорошо, сделаю все возможное, но уже завтра, а сейчас сделай милость, не беспокой меня, пожалуйста, я только приехал и чертовски устал.
– Спасибо!
Никита нажал кнопку отбоя. Неподвижно застыв на несколько долгих секунд и бездумно глядя на молчащую трубку у себя в руке, он криво усмехнулся и, гордо вскинув подбородок, направился в комнату.
-
-
23.10.2009 в 17:35Очень скоро Никита вернулся в комнату с подносом в руках, на котором стояло две чашки с чем-то дымящимся и источавшим приятный аромат. Поставив поднос на низкий столик перед кроватью, брюнет легко опустился на пол напротив несколько озадаченного юноши и, скрестив ноги, невозмутимо взял кружку в обе ладони и лишь тогда взглянул на Даньку.
– Ешь.
Парень опасливо покосился на жидкость неопределенного цвета с плавающими в ней кусочками непонятного происхождения.
Ник, не сводивший все это время глаз от юноши, саркастически ухмыльнулся.
– Это съедобно – проверенно.
Данька осторожно взял дымящуюся кружку и, глубоко вздохнув, сделал первый глоток. Жидкость, на проверку, оказалась обычной картошкой с грибами быстрого приготовления, однако большое количество воды делало ее похожей на бульон.
Данька скривился.
– Ты что не знаешь, как это заваривается?
Никита оторвался от своей кружки и удивленно поднял одну бровь.
– О, надо же, наш «принц», наконец-таки, снизошел до общения! А я-то думал, что так и не удостоюсь чести услышать хоть слово.
Две пары столь непохожих глаз столкнулись в беззвучном поединке. Ник не выдержал первым и отвел взгляд. Рот постепенно растягивался в нехорошей ухмылке. Этот мальчишка слишком сильно напоминал ему Игоря, и дело было вовсе не во внешности, сходство ощущалось в характерах. Перед глазами Никиты внезапно очень ярко предстала знакомая картина из прошлого.
– Что это?
– Это еда.
Мальчишка скептически поднял светлые брови и, скривившись, без тени страха посмотрел прямо в глаза.
– Тебя что, никто не учил заваривать «Ролтон»?
Брюнет заскрежетал зубами – этот пацан явно напрашивается. Видимо, мало сегодня он гонял его на тренировке, раз у того остались еще силы огрызаться.
Ник, усилием воли затолкав злость подальше, с самым невозмутимым видом взял в руки стаканчик и сделал глоток. Есть это было невозможно по определению: мало того, что вермишель разварилась так, что стала похожа на кашу, так еще и вкус был безнадежно испорчен очередным экспериментом брюнета со специями. Язык и гортань жгло, словно в адском пламени, но на лице Ника не дрогнул ни мускул, пока он медленно, но уверенно доедал свой «Ролтон».
Игорь еще раз недоумевающее глянул на сосредоточенно жующего брюнета, потом перевел взгляд на собственный поздний ужин и покачал головой.
– Ну, нет, при всем уважении, тут я точно пас. Уж лучше потерплю до утра, – и с чистой совестью, выкинув злополучный стаканчик в урну, направился к себе в комнату.
Как только блондин скрылся за дверью, брюнет, не медля ни секунды, кинулся в уборную.
-
-
23.10.2009 в 17:36– Раз вам не понравилось угощение, то предлагаю с пользой скоротать время, ну, скажем… за партией в шахматы, если «его высочество» знаком, конечно, с этой игрой.
Данька поставил кружку на столик и с вызовом посмотрел прямо в глаза собеседнику. На его губах впервые появилась удовлетворенная улыбка.
– Хм… «его высочество» очень даже знакомо с шахматами.
– Прекрасно.
Никита медленно поднялся на ноги и, взяв в руки поднос с чашками, скрылся за дверью. Лишь теперь Данька позволил себе слегка расслабиться и оглядеться. Комната была не очень большой, выдержана в строгих монохромных тонах. Из мебели были только широкая двуспальная кровать, кресло, журнальный столик с компьютером, зеркальный шкаф и плазменная панель на стене – ничего лишнего. Окно было плотно зашторено серыми гардинами; мягкий ненавязчивый свет лился прямо с потолка, но его источник скрывался от глаз.
Ник вернулся довольно быстро с шахматной доской в руках, и застал своего гостя стоявшим возле окна и глядевшим на улицу. Аккуратно положив доску на столик, брюнет произнес:
– Доска, шахматы и я в вашем полном распоряжении.
Ник не смог скрыть удовлетворенной ухмылки, заметив, как Данька вздрогнул от неожиданности и резко обернулся на звук голоса, выпуская портьеру из рук. Быстро совладав с собой, юноша подошел к столику и уселся напротив.
– Я бы предложил вам выбор, гость дорогой, да только так получается, что я всегда играю черными.
– Хозяин – барин.
– Тогда, если нет возражений, приступим?
Данька кивнул в ответ и тут же погрузился в игру. Играли молча. Никита, делая очередной ход, украдкой наблюдал за своим противником. То, как он забавно морщил и постоянно тер нос, обдумывая следующий шаг, а, придя к окончательному решению, уверенно передвигал фигуры, вновь и вновь мысленно возвращало брюнета на десять лет назад. Тогда он использовал шахматы в качестве разрядки после изнурительных физических тренировок. Ведь известно же: смена вида деятельности – лучший отдых. Шахматы для Игоря стали прекрасной дополнительной тренировкой по концентрации внимания. То была их любимая игра и любимое времяпрепровождение долгими зимними вечерами, когда отца Игоря месяцами не бывало дома. Младший брат блондина редко присоединялся к ним, поскольку шахматы требовали большой умственной нагрузки и психологической выдержки. Максу же ни то, ни другое свойственно не было, да и сфера его интересов лежала в несколько иной плоскости. Попытавшись пару раз, Макс просто бросил сие скучное и не привлекательное для него занятие. Никита не настаивал. Брюнет знал, что Максу игра в шахматы не принесет какой-либо ощутимой пользы, а вот его брат Игорь с самой первой встречи вызывал у брюнета неподдельный интерес.
Мальчишка был очень необычным – отличался упрямством и демонстрировал усердие во всем, за что бы ни брался. На все у него была своя собственная точка зрения. Несмотря на жесткую диктатуру отца, Игорь умудрялся оставаться свободным в душе, и именно это и привлекало Никиту. Брюнет сам не заметил, как по уши влюбился в своего ученика.
Теперь же все было в прошлом, но почему-то воспоминания упорно не желали его отпускать. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что этот мальчик, ныне сидевший перед ним, был с совершенно иным. Жесты, движения, внешность, характер – все другое. «Ты просто обманываешь себя, Ник. Тебе всего лишь отчаянно хочется верить в мечту, которой уже никогда не суждено сбыться. Эта встреча не случайна: вот оно, живое воплощение будущего твоего бывшего ученика», – думал по себя Ник.
Кулаки непроизвольно сжались, пальцы до боли впились ногтями в ладони, и Никита окончательно потерял концентрацию. Данька тут же воспользовался ошибочным ходом противника и, передвинув свою ладью, радостно возвестил:
– Шах!
Ник улыбался, скрестив руки на груди, сидя неподвижно и буквально прожигая противника взглядом. Даньке стало не по себе от этого взгляда и неоднозначной улыбки.
– Неплохо, молодой человек. Можете гордиться собой, вы поставили шах, мастеру, вот только игра еще не закончена. – Последние слова прозвучали зловеще, заставив юношу невольно отшатнуться назад, упершись спиной в кровать, при этом едва не опрокинув столик.
Никита смерил испуганного юношу снисходительным взглядом и, плотоядно улыбнувшись, за пару ходов вернул себе преимущество в игре.
– Шах.
Данька разозлился. Но, быстро справившись с собой, снова полностью сконцентрировался на шахматах.
– Ты неплохо играешь, «принц». Где-нибудь учился?
– Да. Частенько играли с дедом, чтобы скоротать время, когда я гостил у него, – ответил тот, ставя коня в правый верхний угол и, тем самым, съедая ладью противника.
Ник, сделав пару обходных маневров, не без труда вернул себе преимущество, после чего продолжил:
– Значит, с дедом?
– Угу. А ты? – вдруг, задал неожиданный вопрос Данька, на мгновенье, оторвавшись от доски и посмотрев прямо в зеленые глаза своего противника.
– Долгая история… – отмахнулся Ник, поморщившись от неприятных воспоминаний. Как ни крути, но китаец научил его практически всему, что тот знал и умел, хотя и избрал мастер Ли для обучения весьма «экстравагантный» способ. – Еще мы частенько играли с Игорем, когда он был моим учеником.
– Игорь был твоим учеником?
– Да.
Данька сразу же растерял весь свой энтузиазм к игре. Он долго молча кусал свои губы, прежде чем решился спросить:
– Можно задать… личный вопрос?
Ник насторожился, но все же кивнул в знак согласия. Паренек сейчас выглядел настолько потерянным, что даже душившее Ника раздражение, стало потихоньку отступать на второй план.
– Валяй...
Паренек слегка замялся, но все же спросил:
– … как ты сейчас относишься к Игорю?
Не в бровь, а в глаз. И как ты теперь выкрутишься а, Ник?
– Хотел бы я сказать, что он мне лишь друг, но ты же и сам, вероятно, догадываешься, как на самом деле звучит правда...
Данька отвернулся, почти прошептав:
– Прости… я не хотел… но…Игорь… он тоже мне дорог.
Никита невесело улыбнулся и, хлопнув ладонями по коленям, произнес:
– В том то вся и проблема… Ладно, предлагаю все же попытаться поспать хотя бы пару часов, а завтра, точнее уже сегодня, и будем думать, что делать дальше. Утро вечера мудренее.
Данька кивнул в знак согласия. Странно, но стало как-то ощутимо легче после того, как они признались друг другу. Исчезла та давящая и гнетущая атмосфера, что держала обоих в постоянном напряжении. На смену ей пришла грусть. Сказав самое главное, они будто бы сделались ближе друг к другу. Объединенные одной общей проблемой, схожим чувством к одному и тому же человеку, оба ощущали некую общность, сопричастность.
Никита расстелил кровать для Даньки, а сам устроился в кресле напротив, укрывшись покрывалом. Практически мгновенно он провалился в сон. Данька же, наоборот, долго не мог уснуть в чужой постели на черных шелковистых простынях, прокручивая в голове все события прошедшего дня. Затем мысли потекли в совершенно неожиданном направлении. Юноша внезапно осознал, где он находится – это же квартира Никиты! Судя по всему, жил он здесь довольно давно, очень может быть, что Игорь приходил сюда, и они… в этой самой кровати на этих шелковых простынях, что так приятно холодили кожу… Данька зажмурился. Все его хрупкое тело будто бы сжалось в комок от столь явственно захвативших сознание образов. Он не просто видел эти картины, он чувствовал их, словно бы проживая в реальности свои видения. Если бы только один раз, всего один раз… Юноша не заметил, как намокла от слез подушка; как его собственная рука, опустившись вниз, уже не в первый раз давала выход скопившемуся напряжению; как полностью опустошенный и разбитый он, наконец-таки, погрузился в забытье лишь под утро, когда сквозь чуть приоткрытые шторы в комнату скользнули первые лучи восходящего солнца.
-
-
23.10.2009 в 17:37Его разбудил дразнящий запах, явственно доносившийся из кухни. Ник, как обычно, хотел было потянуться, и едва не грохнулся с кресла, на котором и провел остаток ночи. С трудом понимая, что происходит, брюнет разлепил глаза и, зарывшись пальцами в волосы, огляделся вокруг. Кровать была заправлена очень аккуратно, почти идеально, учитывая то, что Ник никогда особенно не следил за порядком в квартире. У него было слишком мало вещей – только самое необходимое на случай быстрого отъезда. Вывод напрашивался сам собой: в доме был кто-то еще. Игорь? Нет. Он не был тут уже целую вечность. Тогда кто же?
Воспоминания о вчерашнем дне возвращались медленно. Тут же дал о себе знать ушибленный бок, стоило только резко повернуться. Данька, тот самый рыжий! Теперь все встало на свои места, и Никита окончательно проснулся.
Брюнет молча прошел в ванную и, приведя себя в относительный порядок, сунул нос на кухню, откуда и доносился столь соблазнительный запах. Яичница, простая и банальная яичница с луком, а у плиты хлопотало то самое рыжеволосое недоразумение, где-то откопавшее старый фартук и полностью поглощенное процессом приготовления пищи.
Ник облокотился о косяк двери и, скрестив руки на груди, с любопытством наблюдал за сим почти магическим для него действом. Сам он никогда особо не заморачивался на приготовлением пищи, предпочитая питаться в кафешках и недорогих ресторанчиках, или же покупал еду быстрого приготовления, которую тоже не особо умел готовить. Особенно тяжело ему приходилось с треклятыми пакетиками «Ролтон», содержимое которых, он, вечно находясь в поисках «совершенства», всякий раз умудрялся испортить. Когда они жили вместе с Игорем, тяжелую обязанность готовки блондин брал на себя, и, надо отдать должное, у него это отлично получалось. Что же до Никиты – вход на кухню ему разрешался только лишь для того, чтобы непосредственно поесть и затем вымыть посуду. Теперь же та ловкость, с которой управлялся Данька с яичницей, подбрасывая ее вверх и ловя сковородкой, поистине изумляла брюнета.
– Неплохо, – кашлянув в кулак, тихо произнес Ник.
Данька вздрогнул и чуть было не уронил сковородку, а после, нахмурившись, произнес:
– Не мог бы ты не подкрадываться так внезапно. Мы чуть не лишились завтрака из-за тебя.
– О, прошу прощения, великий мастер яичницы, – насмешливо произнес брюнет, картинно подымая руки вверх. Внезапно Никита очень искренне и как-то совершенно по-доброму улыбнулся, скрывшись за дверью.
Руки Даньки дрогнули. Ник бы должен ненавидеть его или, по крайней мере, испытывать неприязнь, все же он тот, кто претендует на место рядом с Игорем. Однако в улыбке брюнета не было даже намека на нечто подобное. Вот ведь чудеса! Даже причины ненавидеть его в ответ – и той не осталось. Почему все так сложно?
Как водится, «идиллия» попросту не могла продлиться долго, и после завтрака Никита сразу же перешел к делу.
– Я так понимаю, ты просто сбежал из дома – нехорошо, молодой человек. – Ник покачал головой. – Ну, да ладно – дело прошлое. Однако мне все же придется отвезти тебя обратно и надеюсь, что ты сможешь внятно объяснить своим родственникам, где шатался целую ночь и почему явился только на следующий день вместе с незнакомым мужчиной.
Данька, упрямо поджав губы, бессмысленно крутил в руке вилку.
– Я…не вернусь к тетке.
Ник набрал полную грудь воздуха и резко выдохнул, собирая остатки воли и терпения в кулак.
– Ты должен. Она наверняка беспокоится.
– Нет. Если я вернусь, она выгонит Игоря! А я… – тут он запнулся и уже тише, стараясь не смотреть в сторону Никиты, продолжил:
– Не хочу, чтобы он вернулся… к тебе.
«Маленький паршивец!» – подумал про себя Никита, а вслух произнес, решительно встряхивая мальчишку за плечи:
– Не будь ребенком! Заставляя близких волноваться, ты поступаешь, как законченный эгоист. Все, хватит тут играть в униженного и оскорбленного! Имей, наконец, смелость признать свои ошибки и мужественно встретиться с последствиями лицом к лицу, не прячась больше и не убегая.
Никита сам поражался своим словам, ведь он далеко не всегда следовал тому же принципу, точнее практически никогда ему не следовал. Последовавший за этим инцидент заставил брюнета в прямом смысле слова ответить за произнесенные слова.
Звонок в дверь – требовательный и нервный, раздался внезапно. С неохотой выныривая из омута синих глаз, Никита направился к двери. Данька лишь тогда позволил себе перевести дух, а, посмотрев вниз на свои ладони, увидел, как они дрожат.
-
-
23.10.2009 в 17:37– Ник, прости, но я просто не знаю, что делать… Тетка в истерике… Данька еще не вернулся… Я все обыскал, но нигде…
Голос неумолимо приближался к кухне. Данька не успел ничего сообразить, ничего предпринять, как дверь внезапно распахнулась и весь проем закрыла высокая фигура Игоря.
Блондин замер в дверях, точно громом пораженный, не веря собственным глазам. Взгляд карих глаз сделался жестким, когда он заметил сперва сведенные судорогой руки, затем царапины на лбу и разодранную коленку. Не медля более ни секунды, блондин резко развернулся и нанес точный удар прямо в челюсть стоявшему чуть позади брюнету. Тот отлетел к противоположной стене и остался лежать там, стирая рукавом кровь из разбитой губы и криво усмехаясь.
– Сволочь!
Единственное слово ударило больнее кулака, вышибая остатки уверенности. Он был побежден, раздавлен. Он не будет больше оправдываться, пытаться его вернуть. Это конец. Пришла пора платить по счетам. Не ты ли говорил совсем недавно тому пареньку, что следует мужественно признать свои ошибки, а не бежать от ответственности за них. Вот и шанс как раз появился продемонстрировать урок на личном примере.
Ник не сдвинулся с места, когда Игорь твердым шагом прошествовал на кухню, молча взял за руку Даньку и повел за собой прочь. Тот, прибывая в полнейшем шоке, не предпринял никаких попыток к сопротивлению. Лишь позже, очнувшись уже в машине, Данька сбивчиво попытался объяснить все Игорю, но вскоре замолк. Тот же его даже и не слушал, только взгляд некогда теплых карих глаз стал жестким, словно сталь, и это пугало больше всего. За то время, пока они ехали домой, Игорь произнес одну единственную фразу, да и то адресованную человеку, квартиру которого они недавно покинули:
– Не ожидал я от тебя такого, Ник…
Дома обоих встретили радостные объятия тетушки, слезы, слова извинения перед племянником и благодарности, привезшему его домой Игорю. После следовали заверения, что больше никогда таких скандалов не будет, и все проблемы и затруднения будут решаться только в ходе открытой и спокойной беседы. Данька был несколько удивлен и обрадован такой реакцией тетушки, ведь он думал, что ему снова придется оправдываться перед ней за свои поступки, но все прошло гораздо легче, чем он ожидал. Вот только…
– Рад, что все между вами разрешилось благополучно, – сказал Игорь и, отлепившись от дверного косяка, произнес, намереваясь покинуть не только комнату:
– Стало быть, моя миссия выполнена, и я со спокойной совестью могу оставить вас.
Данька с нескрываемым недоумением глянул на блондина и открыл было рот, чтобы возразить, но его опередила тетушка.
– И куда это ты пойдешь, если не секрет? Насколько мне известно, с деньгами у тебя сейчас не очень. Ты, вон даже за комнату мне заплатить не можешь, так куда ты пойдешь без денег, м?
Игорь на мгновение замер в дверях и, не оборачиваясь, тихо, но упрямо произнес:
– Придумаю что-нибудь…
– Даже и не думай, останешься хотя бы до тех пор, пока не пойдешь работать и не подыщешь себе новую квартиру. Мы с Данькой тебе многим обязаны, так что будь любезен, позволь нам хоть как-то с тобой расплатиться.
– Я помогал вам не поэтому…
Тетя Катя вздохнула и, подойдя к упрямцу, аккуратно взяла того за рукав и развернула лицом к себе.
– Знаю, ты делал все это потому, что сам хотел помочь. Просто рассуди здраво: идти тебе пока некуда, ведь я права?
Блондин молча, неохотно кивнул головой, соглашаясь. Женщина улыбнулась.
– Вот поэтому оставайся, пока все не устроится. Я и Даня будем только рады этому.
Игорю было нечего ответить на это, и он, не долго думая, все же сдался.
-
-
23.10.2009 в 17:38Самым страшным испытанием оказалось остаться наедине с собственными мыслями. Остаток дня пролетел незаметно, заполненный повседневными хлопотами, которых у тетушки нашлось предостаточно. Тем не менее, находиться рядом с Данькой стало отчего-то неимоверно трудно. Странное необъяснимое раздражение накатывало всякий раз, когда Игорю случалось оказываться в непосредственной близости от юноши. Блондин знал, что парень ни в чем не виноват, что его встреча с Никитой была случайностью, но думать о том, что эти двое провели ночь под одной крышей, было мучительно больно.
Игорь не находил себе места от необъяснимого и неприятного чувства, что противно царапало душу. Раздражение, неприятие, отчаяние – гремучая смесь, взрывавшая изнутри. С приходом сумерек таившиеся доселе в тени гнетущие мысли и образы, вдруг, лавиной хлынули в сознание, затапливая, захлестывая удушающим чувством разочарования и злости. «Ник, почему именно ты был тем, кто встретил его на дороге? Почему ты привез его к себе домой и…ничего не сказал мне, когда я звонил, прося о помощи? Ты никогда не обманывал меня прежде, так почему же ты поступил так именно сейчас? Дьявол…было ли что-то между вами этой ночью?!» – мыли сумбурным потоком текли в его голове. Разумеется, между ними попросту не могло ничего быть. Это было совершенно логично и правильно, однако сомнения безудержно терзали душу. Данька выглядел таким беззащитным, что его так и хотелось взять под крыло, обогреть. «Что если все же?..» Игорь тряхнул головой, всеми силами стараясь прогнать навязчивые мысли, но злость, раздражение, боль и слепая обида вовсе не думали отпускать. Он неподвижно сидел на кровати, обхватив руками голову, всеми силами стараясь остыть и успокоиться. Полная луна с холодным безразличием бросала в окно свой мерцающий свет, оставляя на полу серебристую дорожку. Игорь медленно провел ладонями по щекам и, судорожно выдохнув из легких скопившийся воздух, взялся за резинку и медленно стянул ее, распуская хвост. Казавшиеся в лунном свете белоснежными, волосы тут же рассыпались по плечам, а отдельные более короткие пряди небрежно упали на глаза. Лицо его было бледным, точно полотно; губы сжаты в тугую полоску – он был на грани: еще немного, еще самая малость… Игорь в изнеможении откинулся на подушку и, положив руку под голову, прикрыл ладонью глаза. Сделав пару глубоких вдохов, блондин все же попытался успокоиться. Ему это почти удалось, когда неожиданно скрипнула смежная дверь, пропуская внутрь худенькую фигурку.
***
Данька лежал в своей комнате на кровати и практически ничего не чувствовал. Мысли уныло разбредались во все стороны. Он устал, устал постоянно сопротивляться, постоянно подавлять себя. Встреча с Никитой, разговор по душам, если можно было назвать разговором те пару фраз, которыми они обменялись. Затем неожиданно появившийся Игорь и тот короткий, но очень выразительный взгляд, полный боли и разочарования, которым он одарил брюнета после того как ударил – Данька никогда не забудет этот взгляд. Игорь… О нем было даже больно думать, больно вспоминать, прокручивать в памяти образы, которых там быть не должно. Данька не хотел этого, но воображение услужливо рисовало картины, от которых становилось тошно: дорога обратно; безразличный, устремленный в пустоту взгляд; и единственная фраза, произнесенная блондином с явственными нотками горечи и разочарования. Казалось, что присутствие Даньки в тот момент Игорь попросту не замечал, будто его вообще не существовало. Все мысли блондина были заняты другим. Проглотив обиду, юноша замолчал, а загруженный заботами день отодвинул опасения и страхи на второй план, но с наступлением вечера ужасная картина вновь предстала перед глазами с пугающей ясностью. Юноша внезапно понял одну простую и банальную вещь: то, что связывало этих двоих, было чем-то гораздо более глубоким, нежели могло показаться сперва. Видимо, они сами этого еще не поняли, находясь во власти собственных иллюзий и страхов. Интуиция еще ни разу не подводила чувствительного юношу, но его истерзанное сознание отказывалось мириться с очевидным. К горлу подступила тошнота, заставив тело согнуться пополам. Волны дикой неконтролируемой боли спазмами поднимались откуда-то из глубины. Хотелось просто исчезнуть, растворится в небытии, забыть все. На смену боли очень скоро пришел гнев, который, впрочем, неожиданно придал сил, поселив в сердце едва теплящуюся надежду. Данька встал и решительно подошел к смежной двери, ведущей в комнату Игоря. Сомнений больше не возникало, страх тоже отступил, оставалась лишь безумная решимость, подогреваемая едва сдерживаемым желанием. Он почти бесшумно открыл дверь и, войдя в комнату, уверенным шагом направился прямиком к кровати Игоря.
-
-
23.10.2009 в 17:39Полная луна по-прежнему заливала комнату мягким призрачным светом. Блики падали на стены, пол и потолок так, что возникало ощущение какой-то нереальности происходящего. Находясь будто в трансе, Данька подошел вплотную к кровати и присел на край, залюбовавшись спящим юношей. Правильные черты лица; высокий гладкий лоб; казавшиеся абсолютно белыми прямые волосы, в беспорядке разметавшиеся по подушке – Игорь спал, положив руку себе под голову. Его дыхание было размеренным и глубоким.
Как же неудержимо хотелось коснуться его лица, ощутить тепло и мягкость кожи, едва ощутимо провести по щеке, пробежаться пальцами вниз по подбородку, а затем опуститься еще ниже, дотронутся до груди, там, где бьется сильное сердце. Легонько играя, прочертить небольшой круг вокруг розового соска, ощутить, как он тут же сжимается, твердеет под дразнящими ласками чутких пальцев. Наклониться вперед, накрыв его губами, целуя, чуть прикусывая и задыхаясь от ощущения собственной щемящей нежности – чувства столь сильного, отдававшегося нестерпимой болью в груди. На миг вынырнуть из забытья и с ужасом осознать, что все это происходит взаправду.
Данька поднял голову и встретился с молчаливым взглядом Игоря. Блондин уже давно не спал, его руки больно стиснули Данькины плечи, что и заставило последнего окончательно прийти в себя.
– Что ты здесь делаешь? – Голос прозвучал приглушенно, хрипло и зло. Было видно, с каким трудом Игорю давались слова. – Это не игрушки, Даня. Зачем ты здесь?
На юношу, вдруг, накатила какая-то странная апатия, слабость и безразличие. Данька выпрямился и, отвернувшись, произнес:
– Ты как-то говорил, что в том, чтобы чувствовать влечение к своему же полу, нет ничего постыдного; что нужно просто принять себя таким, какой ты есть на самом деле, не осуждать; и что однажды непременно появится человек, который поймет и примет тебя… – Данька резко повернулся и вперил горящий взор в Игоря. – Мне хочется верить тебе.
Лунные блики делали его лицо еще более бледным, на губах возникла странная улыбка, больше походившая на горькую усмешку:
– Но, судя по выражению твоего лица, ты уже сожалеешь о сказанных ранее словах …
Игорь резко сел в кровати и, схватив Даньку за руки, ощутимо встряхнул.
– Не мели чепухи! Я никогда не отказываюсь от своих слов и знаю, просто уверен, что такой человек еще появится в твоей жизни… – внезапная догадка осенила Игоря, заставив еще сильнее сжать в ладонях тонкие запястья и, нахмурившись, произнести:
– Это Никита наговорил тебе что-нибудь? Он что-то с тобой сделал?... Не молчи, отвечай?!
– Нет. Он ничего не делал, мы просто говорили…о тебе.
Игорь тут же замолчал, изумленно вглядываясь в казавшееся мертвенно бледным лицо.
Молчание затягивалось. В голове царил настоящий хаос из мыслей, чувств и желаний. Мальчишка был так близко; его тонкие дрожащие пальцы, почти утонувшие в широких ладонях Игоря, судорожно сжимались. Он был слишком близко, опасно близко, но чем черт не шутит…
Отведя взгляд, Игорь медленно опустил голову и коснулся губами тонких пальцев, каждого по очереди, целуя легко, так что рука всякий раз вздрагивала, но Данька и не думал убирать свою ладонь. Густой дурманящий туман постепенно обволакивал разум. Взгляд блондина мягко скользил по подбородку, чуть приоткрытому рту и, наконец, возвращался к глазам – в точности, как учил его в свое время Ник. Игорь горько усмехнулся своим мыслям – проклятый брюнет никак не шел из головы.
Они пристально всматривались в лица друг друга, тщетно пытаясь разглядеть в полумраке выражение глаз, а после, ни произнося больше, ни слова, одновременно потянулись навстречу друг другу.
Этот поцелуй был горьким на вкус, но и он вскоре уступил место более сильным ощущениям; внезапно сорвавшаяся лавина наслаждения с головой накрыла обоих. Барьеры рушились один за другим так же быстро, как слетали с тел остатки ненужной одежды. Раскрепоститься полностью, отдаться этому сумасшедшему вихрю, уносящему прочь все грустные мысли, все проблемы, все непонимание и все обиды – вот, то самое, чего оба отчаянно желали уже давно.
Расквитавшись, наконец, с одеждой, добравшись пальцами до обнаженной кожи, Даня придвинулся к Игорю плотнее, прижимаясь всем телом, желая быть как можно ближе, ощущать его каждой клеточкой своего существа, чувствовать каждое прикосновение и сгорать в неистовом пламени полностью, без остатка. Лишь чувство на самых кончиках пальцев, лишь то невысказанное, безмолвное чувство, что так хотелось передать другому. Поймешь ли ты? Примешь ли все…как есть? Неважно, все это было уже совершенно неважно. Прочь! Прочь ненужные мысли! Лишь здесь и сейчас – об остальном можно позаботиться позже.
Задыхаясь от нежности поцелуев, буквально тая в крепких объятиях чувственных рук, Даня изгибался всем телом, подаваясь вперед. Лунные блики скакали на полу, оседали на стенах, терялись в простынях на кровати, то и дело выхватывая из темноты обнаженные тела. Сорвавшийся с губ то ли стон, то ли всхлип, тотчас же утонул в поцелуе. Пальцы судорожно вцепились в подушку, когда сильные руки мягко опустили изящное тело на кровать, а затем, перевернув на живот, заставили слегка приподняться, ставя на колени. Те же горячие ласковые ладони настойчиво заскользили вдоль тела от плеч по бокам до бедер и обратно, успокаивая, расслабляя. Как долго могла длиться эта сладостная пытка? Время стрелками осыпалось с часов, теряя всякую значимость; замирало, превращаясь в одно единое мгновенье, наполненное невыносимой, но столь сладостной мукой.
– Игорь…пожалуйста… – собственный голос показался в тот момент Даньке чужим и как будто жалким. Он больше был не в силах сдерживаться. Казалось, достаточно еще мгновения, одного лишь мгновения, и все взорвется калейдоскопом разноцветных искр. Однако блондин в самый последний момент внезапно остановился и, наклонившись вперед, касаясь разгоряченной кожей влажной спины юноши, слегка приподнял его голову за волосы и, чуть отведя назад, наклонился к самому уху. Данька услышал тихий шепот, обжигающий кожу:
– Не так быстро. Я хочу, чтобы мы сделали это вместе…
Усмехнувшись, он слегка прикусил чувствительную мочку уха, от чего по телу Даньки прокатилась очередная волна дрожи, и вновь комнату наполнили мгновения оглушающей тишины, нарушаемой лишь прерывистым дыханием обоих. Возбуждение заметно спадало, и вместе с тем возвращается способность более или менее адекватно мыслить. Постепенно накатывала паника, но, конечно же, ей не суждено было оформиться во что-то серьезное, потому как чуткие пальцы уверенно продолжали движение, лаская, поглаживая, разминая, заставляя забыть обо всем на свете, сосредоточившись лишь на ощущении невыразимого блаженства, что дарили эти прикосновения.
Нанеся на ладони смазку, блондин аккуратно ввел один палец внутрь, и тут же другая рука скользнула вниз, касаясь пульсирующей плоти, ощутимо сжимая. Данька невольно дернулся всем телом, незамедлительно откликнувшись на прикосновение, и приглушенно застонал в подушку. Не теряя времени, Игорь ввел другой палец, постепенно расширяя проход, а затем осторожно вошел сам. Первая резкая боль острием пронзила все тело. От неожиданности свело пальцы. Данька вздрогнул, не сумев сдержать крик. Однако, почувствовав успокаивающее прикосновение заботливых рук, тело непроизвольно расслабилось, целиком отдаваясь новым, теперь уже таким желанным ощущениям. Рука, сжимавшая до этого разгоряченную чувствительную плоть, пришла в движение одновременно с ускорявшимися толчками сзади.
– Ты единственный, кто мне нужен… только ты… слышишь… Ник…
Он еще что-то говорил, какую-то ерунду, но Даня уже не слушал. Сознание затопил багровый туман, что настойчиво поглощал сознание, затягивая все глубже.
Как и обещал блондин, момент наивысшего наслаждения они испытали практически одновременно: сперва Данька, а мгновеньем позже и сам Игорь. Обессилено они вместе повалились на кровать, тяжело дыша, остались лежать так первые пару минут.
Осознание произошедшего пришло много позже, когда блондин уже мирно спал, обняв юношу, прижав к себе, спокойный и расслабленный. Данька лежал, уронив голову на широкую грудь Игоря, боясь даже дышать, до крови закусив губу, всеми силами стараясь сдержать рвавшиеся наружу всхлипы.
-
-
23.10.2009 в 17:40– Так и будешь сидеть здесь с лицом мученика?
Игорь вздрогнул от неожиданности, услышав знакомый голос с явственными насмешливыми нотками, и оглянулся, оторвав, наконец, взгляд от бокала, над которым он бездумно «медитировал» уже битый час, сидя за стойкой в баре.
Брюнет подошел ближе, криво усмехнулся и, скинув с плеч свой новый кожаный плащ, который он недавно приобрел вместо изодранной куртки, уселся рядом на высокий стул, как ни в чем не бывало.
– Ну, рассказывай, что произошло?
Игорь долго молчал, а затем тихо выдавил сквозь сведенные судорогой губы:
– Тебе незачем это знать.
Никита, тем временем сделав заказ, нарочито повысив голос, произнес:
– Разумеется, незачем! Плевать я хотел и на тебя, и на твоего рыжего недотрогу с нежной психикой! Только какого, спрашивается, хрена ты доставал меня все это время?!
Игорь медленно поднял взгляд на Никиту, попутно сжимая кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
– Ну, давай, это единственное, на что ты способен! – не унимался брюнет, вперив горящий взор в карие глаза напротив. – Ты лишь тряпка, если не можешь сам разобраться со своими чувствами и самостоятельно решить, что для тебя важнее!
Это было последней каплей. Игорь вскочил с места и схватил брюнета за грудки.
– Еще слово, Ник, и я…
– Ха! – выпалил тот прямо в лицо побагровевшему от ярости блондину. – Слишком много слов, но что-то действий я не вижу!
– Ты хочешь действий?… – прошипел Игорь прямо в ухо.
Но ярость внезапно угасла, оставив внутри лишь пустоту и усталость. Игорь разжал кулаки и выпустил брюнета, вновь усаживаясь за стойку, беря в руки бокал, делая большой глоток. Жидкость противно обожгла горло, заставив его тут же скривиться – он очень редко употреблял алкоголь.
Никита, одернув помятую рубашку, неожиданно улыбнулся.
– Так-то лучше…
Они сидели молча довольно долго, потягивая мартини небольшими глотками, каждый из своего бокала. Никита первым нарушил молчание страной почти нелепой фразой, сказанной вроде бы не к месту и не вовремя, больше похожей на размышления вслух, но не нужно было быть прорицателем, чтобы заметить, как тяжело дались ему эти слова.
– Знаешь … а ведь такие, как этот твой Данька, возмужав, обычно становятся чертовски привлекательными, сильными людьми…во всех отношениях. – Ник усмехнулся. – Мне хватило и одной партии в шахматы с ним, чтобы понять это.
Игорь оторвал взгляд от бокала и, недоумевая, внимательно посмотрел на сидящего рядом брюнета. Ник задумчиво, чуть опустив голову, вертел в руке свой бокал. Блондин лишь молча наблюдал за своим собеседником. Он ощущал себя так, словно бы вернулся лет на десять назад, когда был еще совсем зеленым юнцом и внимал каждому слову своего учителя, казавшегося тогда самым крутым и мудрым на земле.
Помолчав пару минут, Ник продолжил:
– Этот мальчишка – золото, если ты еще не заметил. – Резко развернувшись, он посмотрел прямо в глаза блондину. – Ты будешь полным кретином, если так все и оставишь!
Сказать, что Игорь был поражен – все равно, что ничего не сказать. Чтобы Никита сам подталкивал его на столь опрометчивый шаг. Неужто он не понимает, что фактически, тем самым, убивает всякую возможность возобновления их отношений!... Стоп, а почему ты думаешь, что такое еще возможно, и что Ник хочет этого? Откуда такие дикие и нелогичные мысли, ведь вы уже год как просто друзья? И потом…сам Данька не желает больше никакого вмешательства в свою жизнь – об этом свидетельствовала записка, оставленная парнем несколькими днями ранее, когда он снова исчез из дома. Хотя на этот раз искать его не пришлось, так как Данька отписался еще и тетке, что едет домой, поскольку волнуется за мать – та не слишком хорошо себя чувствовала, когда он уезжал. Тетя Катя, конечно, подивилась такому внезапному отъезду племянника, но вскоре успокоилась, ведь Данька сам позвонил ей уже из дома, сообщив, что благополучно добрался.
Записка, оставленная Игорю, была подчеркнуто вежливой и очень сухой. В ней он благодарил того за помощь и просил выполнить свое последнее пожелание, напомнив про старый долг – ведь он «выиграл» у него в гонках на велосипедах. А просьба была проста – не пытаться искать его. Игорь же на тот момент успел смириться с неизбежным. Особенно после того, как случайно нашел на полу бывшей Данькиной комнаты где-то в самом дальнем углу позабытый и скомканный рисунок и, развернув его, в первый момент застыл, пораженный увиденным. На рисунке были изображены двое мужчин, вернее только их лица, плечи и грудь. Один – блондин с длинными ниспадающими на плечи волосами, а другой – коротко стриженый брюнет, стоящий чуть позади, прислонившись к щеке блондина и обняв его сзади. Один единственный «блик» пересекал картину слева направо широкой полосой, практически стирая выражение глаз и как бы перечеркивая образ. Неужели он знал?... Знал с самого начала, с самой первой встречи с Никитой, еще там в магазине?... Невероятно! Такого просто не может быть. Впрочем, рисунок мог быть нарисован гораздо позже, когда Данька узнал об их прошлых отношениях с Ником…
-
-
23.10.2009 в 17:40Игорь понял, что не может просто так все оставить, незавершенным, незаконченным, зависшим в воздухе. Ник был прав – он должен был попытаться найти Даньку и хотя бы поговорить, даже если придется нарушить обещание. Блондин, возвращаясь из своих сбивчивых мыслей к реальности, невесело улыбнулся.
– И откуда такие обширные познания в области юношеской психологии, а, Ник?
Брюнет усмехнулся, в каре-зеленых глазах заиграли лукавые искорки.
– Ты забываешь, что на протяжении почти десяти лет я неотлучно был «нянькой при дворе» одной небезызвестной особы благородных кровей, и эта особа вместе с ее младшим братцем кое-чему меня тоже научила.
Они посмотрели друг другу в глаза и неожиданно одновременно рассмеялись.
– Спасибо, Ник, – произнес Игорь проникновенно, положив руку на плече брюнета. – Теперь я знаю, что делать. Я обязательно найду его! Даже и не знаю, чем я заслужил это, но я очень счастлив, что у меня есть такой…друг, как ты.
Поперек горла внезапно встал тугой комок и, смахивая руку с плеча, Никита, стараясь не смотреть в лучащиеся энтузиазмом карие глаза, приглушенно произнес:
– Раз все понял, вали уже отсюда…да поживее...
-
-
23.10.2009 в 17:41За окном стремительно проносился однообразный пейзаж. Кто бы мог подумать неделю назад, что Игорь сейчас будет ехать на поезде уже вторые сутки в совершенно незнакомый город с единственной лишь целью? Несмотря на то, что у Игоря был точный адрес, пришлось изрядно повозиться, чтобы отыскать нужную улицу, квартиру и дом.
Все складывалось как нельзя кстати. Словно невидимый режиссер, стоя по ту сторону сцены жизни, умело руководил событиями. С адресом помогла сама тетушка. После спешного отъезда племянника она убиралась в его комнате и нашла тот самый альбом с рисунками. Она не удивилась, но сильно озадачилась, что же с ними теперь делать: выкинуть – рука не поднималась, переслать по почте – показалось слишком ненадежным, а что если кто-нибудь посторонний их увидит? Ведь на конверте будет указан адрес, и если о них станет известно в маленьком городе, где жил ее племянник, то совершенно ясно, кто пострадает в первую очередь. Озадаченная этим вопросом, женщина стояла посреди комнаты, совершенно не представляя, что теперь делать. Тут в комнату вошел блондин.
Игорь все последние дни после разговора с Никитой в баре был полностью погружен в свои мысли, тщетно пытаясь разрешить, как ему разузнать адрес Даньки, чтобы при этом не вызвать лишних подозрений у тетки. Когда же он был посвящен в суть проблемы, решение возникло само собой. Тетя Катя даже обрадовалась предложению блондина помочь отвезти рисунки, а заодно и проведать ее племянника – все-таки на душе было неспокойно, а Игорю с того памятного случая с побегом Даньки и его возвращением тетка теперь безоговорочно доверяла.
***
Он шел быстрым шагом по незнакомой улице с бешено колотящимся сердцем, прижимая к груди небольшой сверток, замотанный в темную ткань. Игорь неумолимо приближался к конечной цели своего путешествия: вот и дверь в подъезд; лестница, ведущая на второй этаж; и снова дверь в коричневой обивке. Игорь застыл напротив всего в нескольких сантиметрах, будучи не в силах сделать последний решительный шаг и нажать на звонок. «Зачем он здесь? Почему не оставить все как есть? Ведь он не имеет никакого морального права снова вторгаться в его жизнь и бередить совсем свежую рану», – думал про себя Игорь. Он беспокоился за Даньку – все же этот необычный мальчишка уже не был чужим человеком – блондин ощущал с ним связь, однако этого все равно было недостаточно.
В следующую минуту его размышления были резко прерваны. Внезапно в двери повернулся ключ, и она распахнулась. Перед Игорем стоял Данька с мусорным ведром в руках. Подняв взгляд на знакомую широкоплечую фигуру, парень отшатнулся от неожиданности, на лице промелькнул целый набор чувств: удивление, осознание и в конце страх. Однако юноша, быстро справившись с первым шоком, взял себя в руки и, сжав покрепче в руках ведро, смело встретил взгляд сочувствующих карих глаз.
– Знаю, что не должен был приезжать, но…
– Проходи, не стоит стоять в дверях.
Игорь вопросительно воззрился на юношу. Данька выдавил из себя подобие улыбки и, предупреждая следующий вопрос, произнес:
– Родителей сейчас нет дома. Я один.
Игорь колебался всего лишь секунду, а затем сделал шаг внутрь квартиры.
– Гостиная прямо напротив. Проходи пока туда и располагайся – я буду через пару минут. – И юноша тут же выскользнул в коридор.
Блондин, сняв обувь, прошел в гостиную. Квартира была не большая, но просторная, светлая и чистая. Мягкий широкий диван с высокой спинкой бежевого цвета располагался в самом центре комнаты, по бокам стояли два кресла, а неподалеку виднелся небольшой журнальный столик. Слева, у стены возвышался стеллаж с книгами, справа висели картины – репродукции знаменитых художников, и ни одной картины, нарисованной самим Данькой. Окно было чуть приоткрыто. Легкий летний ветерок слегка шевелил тяжелые кремовые гардины. В самом центре подоконника стояла одна единственная махровая фиалка, сейчас цветущая огромной темно-синей шапкой.
Игорь, проникнувшись мирной обстановкой, даже слегка успокоился. Обогнув диван, он подошел к приоткрытому окну и выглянул наружу. Дворик утопал в зелени. Где-то слышался звонкий детский смех, откуда-то сверху доносилось беспокойное воркование голубей, а высоко в небе радостно щебетали стрижи, то и дело теряясь из вида в проплывавших мимо кучевых облаках. «Хорошо, что он живет именно здесь, в этом городе – красивое и спокойное место. Оно подходит ему», – поймал на мысли себя Игорь. Он непроизвольно вздрогнул, когда услышал тихий звук у себя за спиной. Блондин резко обернулся. Данька был уже в комнате и ставил поднос с дымящимся ароматным чаем и печеньями на столик. Юноша поднял вопросительный взгляд на Игоря, тот улыбнулся в ответ.
– Здесь красиво и спокойно. Отличное место!
– Это так, - кивнул в знак согласия Данька. Юноша отвел взгляд в сторону и, зажав кружку между ладоней, медленно опустился на самый краешек одного из кресел, сделав небольшой глоток. Игорь последовал его примеру. Следующие пару минут они сидели молча, лишь временами робко поглядывая друг на друга, и пили чай. По прошествии некоторого времени, вспомнив об альбоме, блондин попытался возобновить разговор.
– Я привез твои рисунки. Ты забыл их у тети Кати.
– Спасибо.
Односложные ответы начинали действовать на нервы. Неужели он снова захлопнулся в своем мире, и все усилия пошли насмарку? Игорь стал испытывать сильное раздражение и злость на самого себя за прошлые ошибки. Вдруг, парень, будто бы уловив его состояние, поднял взгляд и, посмотрев прямо в глаза собеседнику, неожиданно улыбнулся.
– Тебе не стоило так беспокоиться – у меня действительно все хорошо. Я заходил на сайт…ну, тот самый. Они действительно отлично постарались. Я уже даже успел завести пару друзей: один тоже, как и я рисует, другой сочиняет музыку и играет на скрипке. С ними интересно общаться.
– Я рад, что ты нашел новых друзей.
– Они видели мои рисунки… Я высылал их им по почте. Говорят, что понравились…
Даньку будто прорвало – он говорил без умолку, рассказывая о новых друзьях, о сообществе, мероприятиях и конкурсах, поводившихся в рамках него. Игорь слушал все это, и постепенно стальные когти начали разжиматься, освобождая душу от зудящего беспокойства и чувства вины перед парнем. С ним действительно все будет хорошо – теперь он был в этом уверен. Данька не пропадет и, кажется, он понемногу начинал принимать себя таким, каким он в действительности являлся, а это и было самое главное. И все же кое-что еще необходимо было прояснить.
– Даня, ты, наверное, догадываешься, что я приехал не только ради того, чтобы отдать рисунки…
Юноша сразу весь подобрался. Ладони, державшие кружку, тут же сжались так, что пальцы побелели от напряжения.
– Глупо просить прощение за прошлое. То, что произошло между нами…на тот момент мне казалось, что это было единственно правильным. Но…
– Не говори ничего! – Данька вскинул голову. – Я знаю, я все знаю и так…я же писал тебе в записке…
– Прости… – Еще одна несмелая улыбка через силу.
– Тебе не за что извинятся.
-
-
23.10.2009 в 17:42Остаток дня прошел весьма успешно. Данька много говорил о своих новых друзьях, показывал рисунки, которые уже успел нарисовать по приезду домой – все те же «блики», правда в меньшем, чем раньше, количестве на «особых рисунках» и просто пейзажи, натюрморты и графика, но уже без специфических белых пятен. Игорь поразился, насколько даже чисто технически отличаются «обычные» рисунки от тех…«других». Словно бы рисовали их два совершенно разных человека – настолько непохожи были стили. Однако и те, и другие работы вызывали неподдельное восхищение талантом юного художника.
– Вот когда ты станешь всемирно известным, я буду с гордостью рассказывать всем, что был знаком с тобой, – произнес Игорь с доброй улыбкой и теплым блеском в глазах.
Данька улыбнулся, внезапно спохватившись, будто бы вспомнив что-то.
– Можешь подождать несколько минут? У меня есть для тебя подарок.
Игорь удивленным взглядом проследил за поспешно скрывшимся в дверях юношей. Через пару минут тот вернулся в комнату с небольшим прямоугольным свертком в руках и протянул его Игорю, сверкая синими глазищами.
– Это подарок. Но раз уж ты нарушил свое первое обещание, то я имею право потребовать с тебя другое. Не открывай его до того момента, пока не окажешься дома.
Игорь удивленно поднял бровь и, принимая из рук Даньки подарок, улыбнувшись, тихо произнес:
– Хорошо, обещаю. И уж это обещание я точно выполню.
-
-
23.10.2009 в 17:42Никита презирал себя за свою слабость. Напиться и подраться в баре – какая мерзость. Так низко ему еще не доводилось падать. Казалось, что лишь пару дней назад Игорь уехал на поиски своего Даньки, и вот теперь его нет уже целую неделю. Ник держался из последних сил, пока вчера вечером, не встретил в баре их общих друзей. Те же, не зная, что происходит, во время беседы постоянно давили на еще свежие раны, пытаясь разузнать у Никиты все последние новости об Игоре. Они ведь так давно с ним не виделись и практически ничего о нем слышали очень долгое время. Ник отвечал односложно, кратко и сухо, но с каждой новой фразой он мысленно возвращался к тем двоим, а это причиняло дикую боль. Затем Никита, который очень осторожно относился к алкоголю, зная наперед свою бурную реакцию, все же не выдержал: напился и полез в драку, из которой, быстро справившись с первоначальным шоком, его еле вытащили все те же друзья. Они-то и привезли его домой, насильно уложили в кровать и еще около часа были с ним, пока он окончательно не пришел в себя.
Утро презрительно оскалилось сквозь оконное стекло, одарив адской головной болью, сухостью во рту и на редкость паршивым настроением. Ник попытался резко встать, но тут же поспешил отказаться от этой затеи – острая боль пронзила не только голову, но и отдельные части тела, которые пострадали во вчерашней потасовке. Если бы Ник не был пьян, то на нем не осталось бы ни царапины, а так бока ему основательно помяли. Он горько усмехнулся самому себе – вот тебе и мастер дзюдо. Выставить себя полным кретином – это совсем не то, что он должен был сделать после отъезда Игоря. «К черту! Иди ты к черту со своим рыжим недоразумением! Вы отлично подходите друг другу – вот и катитесь! И что, так просто сдашься и отпустишь его? Скажешь: живите счастливо, дети мои и не обращайте внимания, если я случайно тут сдохну? Ну, ничего: правильные, хорошие люди, альтруистичные люди так и делают – желают счастья другим, наплевав на себя. Какого хрена спрашивается!..», – не унимался про себя Ник.
Злость и раздражение придали сил, и Никита кое-как смог подняться и сесть в кровати, сжимая холодными пальцами нещадно гудевшую голову. Он как-то совершенно беззвучно и нелепо рассмеялся: «Ты жалок, как же ты жалок, Ник. Неужели это все, что осталось от твоей хваленой выдержки и свободолюбия? Так привязаться к мальчишке – это надо же…»
Поток сумбурных мыслей прервал внезапный звонок в дверь. «Какого черта?.. Кого там еще принесло с утра пораньше!», – чертыхнулся про себя Ник. Завернувшись в плед с головой, он вновь плюхнулся на кровать, с твердым намерением игнорировать неожиданного визитера. Однако за дверью не унимались, продолжая настойчиво трезвонить.
– А, дьявол! – выругался Никита и, нехотя поднявшись с кровати, направился к входной двери, поминая недобрым словом всех предков настойчивого гостя аж до седьмого колена. Когда мутный взгляд сфокусировался на лице высокого юноши, замершего в дверях, в них на миг промелькнуло удивление, а затем Никита отвернулся и прошипел сквозь зубы:
– Какие люди! А я уж больше и не надеялся лицезреть ваш светлый лик в этой дыре.
Каждое произнесенное слово сочилось сарказмом и горечью, которую брюнет уже не в силах был скрыть. Никита картинно склонился в фальшивом реверансе и тут же поплатился за это новым приступом головной боли. В глазах потемнело, он пошатнулся, но сильные руки моментально подхватили его за плечи и прижали к стене.
– Что ты тут вытворяешь, придурок!
– Иди к черту! – Ник попытался вырваться из железной хватки, но не тут-то было.
– Ну уж нет. Это ты сейчас пойдешь в ванную и приведешь себя в порядок. Вот потом и поговорим.
Зеленые глаза вспыхнули злобой.
– Да, кто ты такой, черт тебя дери, чтобы командовать здесь?! Убирайся, пока я не…
Знакомая ситуация, не правда ли? Никита вновь предпринял попытку вырваться, но это у него не получилось. Внутри промелькнуло удивление: как так, он не может высвободиться из простейшего захвата, а может, просто не хочет?.. Ник поднял голову и впервые за все время разговора посмотрел в потемневшие от беспокойства карие глаза. В них было и еще что-то едва уловимое, от чего перехватывало дыхание, и сердце болезненно сжималось в груди.
– Никита, пожалуйста…
Ник опустил голову и одним резким движением высвободил плечи из удерживавших его рук. Голос был тихим, угрожающим, но дрогнул в последний момент:
– Хорошо, гребаный благодетель, так и быть, я – в ванную.
-
-
23.10.2009 в 17:43Глаза безнадежно слипались от усталости и перенапряжения последних дней, Игорь не заметил, как провалился в сон. На грани сна и бодрствования, на грани иллюзии и реальности…сперва тепло, затем холод, что-то мокрое на щеке, и…поцелуй требовательный, страстный, в миг вырвавший из полудремы. Тяжесть другого тела, руки, скользнувшие под рубашку, прикосновение ледяных и мокрых ладоней обжигало кожу. Игорь открыл глаза, в туже секунду Никита резко отстранился, тяжело дыша, но не ушел, а угрожающе навис над блондином. Лицо перекосила гримаса отчаяния и злости. По его мокрым коротким волосам все еще стекала вода, а глаза вновь стали насыщенно зеленого цвета.
– Ты не уйдешь. Никуда не уйдешь. Я не отпущу тебя больше…
– Замолчи…просто замолчи. – Игорь одним сильным движением притянул брюнета к себе и впился долгим поцелуем во влажные губы. В висках стучало, голова кружилась от пьянящего чувства эйфории. Наконец-то, здесь рядом, человек, причиняющий боль, и радость, счастье и страдание – все в одном флаконе. Гордый, необузданный, эгоистичный придурок, но без него жизнь никогда не станет по-настоящему полной, бьющей ключом через край. Жизнь с ним была подобна жизни на пороховой бочке или в жерле вулкана – никогда не знаешь, что произойдет в следующий момент, однако Игорь готов был заплатить эту цену, только чтобы иметь возможность просто быть с ним. Улучив момент, когда Ник расслабился, Игорь вывернулся так, что тот оказался снизу, крепко пригвожденный сильными руками к дивану. Блондин криво усмехнулся, наблюдая, как быстро растет возмущение и изумление в зеленых глазах. Не дав Никите окончательно опомниться, Игорь снова накрыл его рот поцелуем.
Задыхаясь от злости и нежности, от негодования и страсти, он отчаянно желал этого белобрысого нахала всем своим существом, и одновременно упираясь руками в его грудь, все еще предпринимал тщетные попытки вырваться из железной хватки. «Когда ты успел стать настолько сильным и самоуверенным подонком?!» – мелькнула в голове мысль. «Черт, ты еще и улыбаешься, как ты смеешь улыбаться!»
Игорь на миг оторвался от Никиты для того, чтобы выдохнуть прямо в губы:
– Знаю, сейчас ты мысленно костеришь меня, на чем свет стоит, но твое тело меня не обманет. – Рука скользнула вниз, поднимая ткань одежды, коснулась пульсирующей плоти, обхватила и ощутимо сжала. Ник задохнулся и выгнулся, подаваясь всем телом навстречу, а после, сгорая от злости и возмущения, прошипел, точно разъяренный кот:
– Самоуверенный сукин сын!
– Да, да, да – тысячу раз да! – Игорь улыбался. – Этому я тоже научился у тебя. Признай, что сейчас ты просто хочешь этого сукиного сына не меньше, чем он тебя.
– Засранец…ах…несносный мальчишка…ммм…сукин сын…аааа… – Дальнейшие ругательства как, впрочем, и попытки сопротивления окончательно утонули в сплошном потоке наслаждения. «Отдавать всего себя в первый раз – как это, Ник? Что ты чувствуешь? Ты все время только и делал, что брал, всегда будучи лидером; «взрослым»; тем, кто принимает решение; тем, к кому идут за помощью; учителем; старшим; главным. Как тебе такой поворот? Этот мальчишка сейчас полностью завладел ситуацией, а ты…сможешь ли принять все, как есть? Или же оттолкнешь, потому как пресловутая свобода и гордость важнее или все же…это не самое главное…Но тогда что? Что для тебя важнее всего в этой жизни?»
Взгляд стремительно скользил по обнаженному телу, останавливаясь на влажном от пота лице; касаясь мокрых светлых прядей, прилипших ко лбу; натыкаясь на глаза – потемневшие, ставшие почти черными. Решение было принято. Рот растянулся в лукавой усмешке, и Ник расслабился окончательно, позволяя другим рукам скользить по бедрам, животу, гладить, ласкать, разминать, проникая внутрь – делать все, что угодно. Неожиданно тело пронзила резкая боль – ощущения давно забытые, похороненные под грудой воспоминаний – китаец и его уроки.
– Пожалуйста…расслабься и доверься мне, Ник…
Пальцы судорожно вцепились в плечи, зрачки невольно расширились, глядя в пустоту. Холодный пот ручьями стекал по спине.
– Ник…– срывающийся шепот, – прошу, расслабься…
Взгляд постепенно сфокусировался на блондине. Побелевшие губы тронула едва заметная улыбка, пальцы расслабились, и влажные ладони мягко заскользили по лицу, щекам, внезапно остановившись. Игорь, слегка повернув голову и, прикрыв глаза, осторожно коснулся губами дрогнувшей ладони, проводя по ней кончиком языка, нежно, едва касаясь кожи.
– Я слишком много стал тебе позволять…
Беззвучный смех Игоря, плавно перетек в самодовольную ухмылку.
– Каков учитель – таков и ученик. Что там основное – не терять зрительный контакт с противником?
Ник засмеялся, одновременно притянув своего не в меру прыткого ученика ближе, глядя прямо в лучащиеся глаза.
– Именно.
С каждым толчком темп становился все быстрее, а наслаждение мучительнее. Закусив до крови губу, Ник попытался сдержать рвущийся наружу крик. Такое блаженство – нет, невозможно, нереально, только не в этом мире. А мир, тем временем, медленно плыл перед глазами, то расширяясь до безграничности, то сужаясь в одной единственной точке. «Любимый» – так хотелось произнести это вслух или хотя бы прошептать, но голос упорно не желал подчиняться – из груди вырывались лишь стоны. Не бывает, такого просто не бывает!
Достигнуть пика, самой вершины, чтобы затем внезапно резко сорваться в пропасть – вместе… Как же хорошо и так просто, просто чувствовать его руки, ощущать его поцелуи, принимать его целиком в себя и возносится к самым небесам, а после лежать вместе, ощущая тепло и тяжесть тела рядом с собой.
К горлу настойчиво подступал предательский комок. Веки смежились – только бы он не увидел, не понял – проклятая гордость! Как же сильно ты зависишь от него, насколько он стал необходим. Обнять, прижать к груди, зарыться пальцами в длинные мокрые и шелковые пряди, замереть на мгновенье длиною в вечность.
Собственный голос, показался Нику чужим и хриплым, а вопрос, не имеющим значения, будто бы заданным самому себе:
– Почему ты вернулся?
Неожиданно на губах Игоря заиграла улыбка, он поднял голову, до этого покоившуюся на груди брюнета, лукаво прищурился и произнес:
– Просто понял, что тебе я нужнее.
Вот так! Никакого тебе раскаяния и слезных признаний в вечной любви, в верности до гроба! Впрочем, именно подобного Никита меньше всего ожидал от Игоря, но все же… Оказывается, его просто пожалели! Подступивший было к горлу комок раздражения мгновенно улетучился, когда тонкие пальцы нежно взяли его за подбородок, заставив вновь посмотреть прямо в смеющиеся теплые глаза.
– Придурок! – вырвалось из груди. Никите почему-то отчаянно захотелось просто вскочить и сбежать, только бы его снова не видели таким беспомощным, полностью открытым, уязвимым.
– Угу, такой же, как и ты, – произнес Игорь и тихо засмеялся. – Видимо, поэтому мы снова вместе.
***
Завернутый в черную ткань прямоугольный сверток покоился на столе. Было уже поздно, когда Игорь, наконец, ушел в ванную, а Ник, наткнувшись взглядом на незнакомый предмет, не смог пересилить любопытство. Завернувшись в простыню, он неслышно скользнул с кровати и подошел к столу. Когда темная ткань была развернута, а картина вытащена из сумрака на свет божий, Никита замер, пораженно уставившись на изображение. Нарисованная масляными красками в цвете, картина изображала двоих: блондин и брюнет, руки которого обнимали со спины, прижимали к груди самого дорогого и близкого человека, и ни единого белого пятнышка или блика.